оставил мне выбора, — сказал Громов. — Я не знаю, сделку с какими богами ты заключил, чтобы получить новую силу, но в тот момент я запаниковал. Мне было страшно за семью, и я принял несколько… необдуманных решений. О части которых я сожалею.

Вот так, значит.

Старый князь особо не распространялся относительно подробностей той схватки, но Ломтев почему-то был уверен, что это молодой и сильный напал на старого и немощного, а не наоборот.

Здесь все врут, подумал Ломтев. Вообще все.

Даже призраки.

— Ладно, не будем об этом, — сказал Ломтев. — Какая у тебя задача на сегодняшний день? Сейчас ты хочешь от меня — чего? Ты приехал сюда, чтобы что?

— Чтобы все закончить.

— Это я уже слышал, — сказал Ломтев. — Что конкретно ты предлагаешь?

— Я предлагаю заключить мировое соглашение, призвав в свидетели императора, — сказал Громов. — Думаю, этот старомодный способ урегулирования межродовых конфликтов должен тебе понравиться.

— Убей его! — возопил старый князь. — Этому эдикту двести лет! К этому праву уже полвека никто не взывал! Это ловушка!

— Это должно закончится, — повторил князь Громов. — Кто-то из нас должен сделать первый шаг, и пусть это буду я. Я взываю к миру, отец.

Удивительно, подумал Ломтев.

Кто бы мог подумать, что на самом деле мой «сыночек» окажется относительно вменяемым человеком. Готовым признавать свои ошибки и идти на мировые соглашения. Правда, только после того, как ему отвесили изрядного пинка под зад, но все же.

Некоторые на такое не способны в принципе.

Если, конечно, это не ловушка.

Ломтев моргнул и зажмурил правый глаз, желая посмотреть на эту ситуацию из серого мира.

Он стал огромен, как и в прежние разы, он стоял на подъездной дорожке рядом с воротами в свое поместье, и перед ним возвышалась громадина князя Громова, сотканная из света и электричества. Силуэт князя светился так ярко, что на него было больно смотреть, а в ладонях его играли молнии.

Князь был готов к бою. Он приехал сюда один, но не безоружным, и, вполне возможно, он опасался, что Ломтев снова на него набросится.

А возможно, он ждал этого.

Убийство в целях самозащиты. Учитывая, что речь шла о двух представителях высшей аристократии, ни о каком превышении норм необходимой самообороны тут даже заикаться не придется.

Ломтев поборол в себе искушение протянуть руку к фигуре князя и превратить его внутренности в красную, несовместимую с жизнью, слизь. Не факт, что он окажется быстрее, чем молния.

Не факт, что ему это вообще надо.

— Убей его! — продолжал вопить призрак, когда Ломтев большей своей частью уже вернулся в реальный мир.

— Я не против, — сказал Ломтев. У него было и так слишком много проблем, и если получится сбросить с игральной доски хотя бы эту, можно будет если не вздохнуть с облегчением, то хотя бы перевести дух.

Если, конечно, это не ловушка.

— Хорошо, отец, — сказал Громов. — Я рад.

— Как мы это сделаем?

— Я уже записался на аудиенцию к императору на следующей неделе, — сказал Громов. — Летний Дворец, четверг, два часа дня. Прислать за тобой машину?

— Я доберусь сам, — сказал Ломтев.

— Хорошо, отец, — Громов чуть расслабился и шагнул к своей машине. — Поздравляю тебя с будущей женитьбой.

— Я передам твои поздравления моей невесте, — пообещал Ломтев.

— Приглашения на свадьбу, наверное, мне ждать не стоит?

— Наверное, нет, — сказал Ломтев. — Впрочем, подождем, что будет после следующего четверга.

— Конечно, — Громов уже почти сел в машину.

— Убей его, пока он не уехал! Убей его, демон! Убей его, пока он один! Убей его, потом будет поздно!

Ломтев поморщился, словно у него болел зуб.

— Мне тоже жаль что так вышло, отец, — сказал Громов, неправильно истолковав его гримасу.

— Вышло, как вышло, что уж теперь, — сказал Ломтев.

— Увидимся на следующей неделе.

Громов запрыгнул в свой внедорожник и уехал. Ломтев проводил его взглядом, подождал, пока черная махина скроется за поворотом, вернулся за забор, активировал периметр и коснулся миниатюрного наушника в правом ухе.

— Отбой. Он уехал.

— Да я вижу, — сказал Влад. — Но это было странно. Возможно, это попытка усыпить вашу бдительность. Заставить вас поверить, что он на самом деле хочет мира, и спокойно дожидаться четверга, а он нанесет удар раньше.

— А может быть, он просто посчитал убытки и понял, что эта война слишком дорого ему обходится, — сказал Ломтев.

— И вы на самом деле верите в вариант «все будет прощено и забыто»? Князья не забывают. Князья не прощают. Не такие, как…

— Как я? — уточнил Ломтев. — Так я ничего и не забыл. Но князья умеют расставлять приоритеты. И ждать.

— А, пустое, — бросил Влад. — На самом деле ведь ничего не изменилось, правильно?

— Для нас — ничего, — сказал Ломтев. — Нам выезжать через час, помнишь? Подготовь машину. А я пока посижу у себя в кабинете. Ты меня, по возможности, не беспокой.

* * *

Ломтев запер тяжелую дубовую дверь кабинета, уселся в кожаное кресло, тщательно утрамбовал в трубке щепотку табака и, наконец-то, закурил, выпустив клуб дыма прямо в лицо беснующегося призрака. Дым прошел сквозь фигуру старого князя и рассеялся по комнате.

— Почему ты его не убил?

— Сегодня я увижусь с дочерью, — сказал Ломтев. — Не хочу омрачать такой день чьей-то смертью. Даже смертью твоего сына.

— Плевать на твою дочь, демон! Ты должен был убить его!

— Почему?

— Потому что он трус и предатель!

— Или потому что у тебя в свое время не получилось?

— Потому что ему плевать на интересы империи! На его долг!

— А ты никогда не думал, что сам сделал что-то не так? — спокойно поинтересовался Ломтев. — Что он стал именно таким, имея перед глазами твой пример?

— Избавь меня от нравоучений, демон! Думаешь, ты — хороший пример для своей дочери? Все, чем ты занимался в нашем мире, это убивал и шел по трупам! И не надо говорить, что вот такой у нас мир! Ты сам делал свой выбор.

— Пусть так. Но я всегда позволял своей дочери быть такой, какой она сама хочет, и не корежил ее по своему образу и подобию.

— Вижу, что зря возлагал на тебя надежды, демон, — сказал старый князь. — Ты сделан из того же теста, что и мой сын. Твои шкурные интересы для тебя превыше государственных.

— Да мне плевать на вашу империю, — сказал Ломтев. — Я тут никому на верность не присягал.

— Уверен, что и в твоем прежнем мире тебе тоже было плевать, — презрительно сказал старый князь. — Я знаю таких, как ты. Мне, мое, побольше и прямо сейчас… И пусть страна лежит в