В воскресенье 19 октября Иван III торжественно въехал в Торжок. Здесь к нему явились новгородские бояре Лука и Иван Клементьевы «и били челом великому князю в службу» (18, 207). С этого времени число перебежчиков, спешивших изъявить свою готовность служить Государю, все возрастало и возрастало. На каждом стане ему «били челом» новые представители новгородской знати.

2 ноября, находясь на стане Турны, Иван III получил неприятное известие от послов, прибывших из Пскова. 10 октября там вспыхнул страшный пожар, испепеливший большую часть города. (Пожар, конечно, мог быть и случайностью. Но не исключено и то, что «красный петух» был подпущен умышленно, с целью сорвать участие псковичей в походе на Новгород.) Псковские послы, величая Ивана «государем», извещали о том, что его приказание исполнено и Новгороду официальным образом объявлена война. Вместе с тем они сообщали, что «нынеча по нашим грехом весь город Псков выгорел» (31, 312). В этом известии ясно звучал намек: в таких тяжелых обстоятельствах псковичам невозможно идти на войну.

Однако князь Иван сделал вид, что не понял псковских намеков. Вместо снисхождения государь дал им нового воеводу — князя Василия Васильевича Бледного Шуйского. Он отличался от своего полного тезки и дальнего родственника, сидевшего в Новгороде давнего врага Москвы князя Василия Васильевича Гребенки Шуйского, не только прозвищем. Главное достоинство Бледного состояло в том, что он происходил из той ветви Шуйских, которая давно уже примирилась с Москвой. Родной дядя Бледного, Федор Юрьевич Шуйский, был по поручению Ивана III псковским князем-наместником в 1467–1471 годах, а двоюродный брат, Василий Федорович Шуйский (сын Федора Юрьевича), водил на Новгород псковскую рать в 1471 году.

В воскресенье 23 ноября Василий Бледный Шуйский прибыл во Псков. Его приняли здесь с честью не только в качестве великокняжеского наместника, но почти как полноправного князя-наемника прежних времен и даже заставили целовать крест «на всех псковьских послинах и старинах» (41, 212). На все эти псковские ностальгические затеи насмешливо поглядывал находившийся при Василии Шуйском в роли своего рода «комиссара» московский воевода Василий Дятел. Время от времени он поторапливал псковичей: пора было приниматься за главное дело, ради которого и дал Иван III псковичам этого наместника, — войну против Новгорода.

Во вторник 2 декабря 1477 года Шуйский повел псковское войско на Новгород. И маршрут движения псковичей, и место их базового лагеря близ Новгорода (на устье Шелони) определял сам Иван III, указания которого приносили скорые гонцы.

Порядок наступления на Новгород, конкретные задачи каждого из полков были определены Иваном III на совещании с воеводами 19 ноября на стане Палины. Общая диспозиция оставалась традиционной для русского средневекового военного искусства: Большой полк — в центре, справа от него — полк правой руки, слева — полк левой руки, впереди — Передовой полк. Самая трудная и ответственная задача всей кампании возлагалась на Передовой полк. Его номинальным командующим был поставлен брат государя, 25-летний Андрей Меньшой. Подлинными же предводителями этого полка стали лучшие московские воеводы, прославившиеся разгромом новгородцев на Шелони, — князь Данила Дмитриевич Холмский и боярин Федор Давыдович Хромой. К ним прибавился Иван Васильевич Стрига Оболенский. Каждый из воевод имел под началом отряд ополченцев из городов. Холмский командовал костромичами, Федор Давыдович — коломничами, Стрига Оболенский — владимирцами.

«На правой руке» у Ивана III расположились воины другого брата — угличского удельного князя Андрея Большого. Там же встали тверские силы и отряды ополченцев из Дмитрова и Кашина под командованием великокняжеских воевод. «На левой руке» поставлены были отряды брата Ивана III Бориса Волоцкого и удельного князя Василия Михайловича Верейского. Там же стоял отряд, состоявший из воинов, собранных во владениях матери Ивана, княгини Марии Ярославны.

В Большом полку, которым командовал сам великий князь, непосредственное руководство воинами поручено было воеводам Ивану Юрьевичу Патрикееву, Василию Образцу (с ополченцами из Боровичей), Семену Ряполовскому (с ополченцами из Суздаля и Юрьева Польского), князю Александру Васильевичу Оболенскому, родному брату Ивана Стриги (с ополченцами из Москвы, Калуги, Алексина, Серпухова, Хоту ни, Радонежа и даже Торжка), князю Борису Михайловичу Турене Оболенскому (с ополченцами из Можайска, Волока Дамского, Звенигорода, Рузы), Василию Сабурову (с ополченцами из Галича, Ярославля, Ростова, Углича и Бежецкого Верха). Кроме всех названных, в Большом полку находились также ополченцы из Переяславля-Залесского и Мурома.

Со стана в Палинах Иван III отправил вперед армии Передовой полк, которому надлежало занять позицию у села Бронница, верстах в 20-ти к востоку от Новгорода. Перед отрядами авангарда ставилась также важнейшая задача: захватить пригородные села и монастыри, прежде чем новгородцы успеют их сжечь, как они это сделали в 1471 году. Первыми примчались к цели татары «царевича» Даньяра — сына служившего Москве «царевича» Касима. Согласно псковским летописям (которые, впрочем, полны затаенной ненависти к Ивану III и всем его деяниям), именно они, выполняя приказ великого князя, внезапной атакой захватили монастыри, расположенные вокруг Новгорода. Обычно в ожидании осады новгородцы сжигали пригородные обители и селения, которые могли стать удобными базами для вражеских войск, а также дать материалы для «примета» под городские стены. На сей раз они не успели этого сделать. И это была важная удача москвичей, которые разместились плотным кольцом вокруг Новгорода именно в этих монастырях. Учитывая, что дело происходило в декабре и что впереди можно было ожидать длительной осады, — вопрос о пристанище для московских воинов становился едва ли не главным для успеха всего похода.

Не следует, однако, вслед за псковскими летописцами приписывать успех всего дела татарам Даньяра: они не имели достаточно сил для долгой защиты всех сел и монастырей вокруг Новгорода в случае контрнаступления новгородцев. Задача татар состояла в том, чтобы стремительной атакой захватить монастыри и удержать их до подхода основных московских сил. Далее в дело вступили воеводы Передового и Большого полков, которые в ночь с 24 на 25 ноября со своими отрядами перешли по льду через Ильмень близ истока Волхова и заняли княжескую резиденцию Городище, а также монастыри и села, расположенные к югу и юго-западу от города. Кажется, новгородцы и не пытались отбить назад свои форпосты. В отсутствие своих главных предводителей, уехавших на переговоры с Иваном III, они утратили всякую инициативу. Вероятно, новгородцы сознательно избегали столкновения с московскими войсками, чтобы не сорвать переговоры. Так, еще не выпустив ни одной стрелы, Иван III уже выиграл серьезное позиционное преимущество.

Но вернемся на несколько дней назад, когда ситуация еще не была столь печальной для новгородцев. Иван III медленно, но неуклонно продвигался на север по замерзшим руслам лесных речушек. 21 ноября он расположился лагерем в селе Тухоля на реке Нише, впадающей в озеро Ильмень. Отсюда по прямой было 25 верст до Бронницы, где стоял Передовой полк. С этого стана Иван послал гонца во Псков, повелевая псковичам идти на Новгород «ратью с пушками и с пищалми и самострелы, с всею приправою, с чем к городу приступати» (31, 313). (Этот приказ и заставил Василия Бледного Шуйского выступить в поход 2 декабря.)