— Вы о Кириме-Шайю? — поджал губы ученик. Упоминание лорда Багряного Листопада, как и всегда, вызвало у Мило приступ едкой злости. — И Что вы его через слово вспоминаете, будто больше не о чем поговорить!

Быть может, я резко осадила бы Авантюрина… в другом месте и в другое время. Но здесь, в Амиро, мне не хотелось ни спорить, ни доказывать что-то. Как не вспомнить Кирима-Шайю, оказавшись в его городе? Таком не похожем на него… и похожим в то же время: столь же притягательном, чарующем и ненавязчиво-властном.

— Идем, Мило, — вздохнула я, обхватывая пальцами напряженную ладонь ученика. — У нас много забот и без того.

Вот так, рука в руке, мы вышли из темного переулка в наполненные рассеянным, приглушенным светом осеннего солнца улицы. Сказать по правде, мне не хотелось сейчас думать о делах государственных, о приливах и древних легендах. Я устала от постоянных тревог, дурных снов и опасностей путешествия. Единственным моим желанием было раствориться, пусть ненадолго, в этом городе, пронизанном светлой печалью осени.

Амиро завораживал. Угловатыми линиями домов, возведенных из белого камня, дымкой вечно раскрашенной в золото и багрянец листвы, прохладой и спокойствием. Вокруг было на удивление мало людей, и еще меньше среди них я заметила гостей из других земель. Да и эти немногие выглядели так, будто попали в сон, и не желают просыпаться. Даже у купцов, звенящих в лавках серебром и медью, в глазах порой мелькало странное выражение, словно в душе плясала искорка поэзии.

Сами жители Дома Осени казались выходцами из иного мира. У многих были высветлены белой краской лица, а волосы горели всеми оттенками листопада — кленово-алый, березово-желтый, багряный, как осиновые монетки, оранжевый с тусклой зеленью… Глянцевые тяжелые локоны свивались в сложные жгуты и узлы; топорщились, как перья, причудливо остриженные пряди; прятались в переплетении волос гроздья рябины и спелые колосья. Глаза густо подводились тушью — золотой, черной, темно-красной… Одним словом, яркой — даже у подростков. В одежде цвета были гораздо скромнее и разнообразнее, от светло-голубого и серого до лилового и зеленого. Горцы никогда не смотрели прямо и открыто на то, что вызывало интерес. Нет, они скользили взглядом — искоса, из-под ресниц, через плечо, ласкали уклончивыми улыбками и опускали глаза.

Даже в таверне было почти тихо. Молчаливо сидели за бокалом вина четверо наемников за столиком в углу, влюбленная парочка ворковала за чашкой чая, вели неспешную беседу купцы у окна, шурша свитками, да перебирал неторопливо гитарные струны менестрель-южанин.

— Неплохое место, Мило, не так ли? — обратилась я к ученику. — И к центру города близко, и чужеземцев хватает — легко затеряемся. Да и комнаты наверху, похоже, сдаются. Почему бы не задержаться ненадолго здесь?

— Это хорошая идея, госпожа, — согласился Мило, которому уютная таверна тоже пришлась по вкусу. — А если удастся еще разговорить менестреля, то сможем напроситься на совет, как найти библиотеку, открытую для гостей из других земель. Бродячие барды — народ образованный, свитки с легендами уважающий. Вдруг этот певец подскажет нам что-нибудь дельное?

— Вот ты им и займись, дорогой мой, — подмигнула я ученику. — А твоя наставница пока договорится о комнатах и, пожалуй, о десерте, которым нам не дали насладиться служанки. Съеденный на ходу пирог, как понимаешь, за десерт не сойдет… Давай-ка сюда кошель, — Мило беспрекословно подчинился. А чего бы ему спорить, деньги-то мои… — И еще — приготовь щетку, хватит мне уже нечесаными космами щеголять, — я огладила подсохшие рыжие пряди. — Неприлично.

— Вам все к лицу, Лале, — отвесил мне Мило церемонный поклон. — Вы и в лохмотьях выглядели бы царевной.

— Значит, ты признаешь, что сейчас я настоящая неряха, да? — вырвался у меня вздох. — Сомнительные у тебя комплименты, Мило…

— Чем лгать, я лучше найду для вас расческу… если получится, — невозмутимо отозвался ученик. Я шутливо хлопнула его по плечу и отправилась к хозяину таверны — седому, но словно бы лишенному возраста мужчине в темно-серых горских одеждах.

Завидев меня, он чуть склонил голову набок — смутно узнаваемым жестом, и спросил, тонко улыбаясь:

— Чем могу услужить прекрасной госпоже?

— Мне и моему спутнику нужны две комнаты, — я по привычке зеркально отразила и улыбку, и понимающий прищур глаз. — На три, возможно, на четыре ночи. Но это позже. А сейчас, — я быстро глянула через плечо: Мило о чем-то говорил с менестрелем, оставившим на время свою гитару, — чаю на трех человек для неспешной беседы и чего-нибудь сладкого, — я положила на стойку несколько монет. — Это возможно?

— Разумеется, госпожа, — широкий рукав скользнул по теплому дереву, и монеты словно растворились в воздухе. — Поверьте, ваше ожидание не затянется надолго и будет вознаграждено.

— Не сомневаюсь, — еще бы, за такие деньги. Да уж, а цены здесь немаленькие — даже если учесть, что в оплату вошла стоимость двух комнат на четыре дня вперед. Или с чужеземки можно двойную цену брать? Эх, что ни говори, а везде торговцы одинаковы.

У Мило же с менестрелем по имени Ирру завязалась теплая беседа. Узнав, что мы в некотором роде собратья по ремеслу — «бродячие сказители, собиратели легенд» — да еще готовы угостить «своего» чаем со знаменитыми горскими сладостями, бард расцвел белозубой улыбкой.

— Говорите, вы держите путь с востока? — дружелюбно поинтересовался Ирру, откидывая со лба светлый, до белизны выгоревший локон. Глаза у барда были по-южному живые, беспечные, то ли серые, то зеленые — в полумраке и не разберешь, зрачок слишком широкий. — Откуда, если не секрет?

— Скорее, с юга, — ответил Мило, взглядом попросив у меня разрешения и дальше вести беседу самостоятельно. — От самой Лунной косы, через Дом Раковин и Песка.

— Вы недавно были на побережье? — воскликнул удивленно менестрель. — А я ведь родом оттуда! Подумать, какое совпадение… А как вы попали в Дом Раковин и Песка?

— С севера, из Дома Зверей, — незаметно включилась я в разговор, отмахнувшись от нахмурившегося Мило. Ничего, переживет, мы здесь не в стаканчики играем, а дело делаем. — Вот там — и в правду раздолье для певца и сказителя. Столько легенд, и у каждого клана — свои…

— Побережье — тоже кладезь для вдохновения, — убежденно заявил Ирру и в порыве отхлебнул слишком горячего чая. — Да и тайн не меньше, чем даже в здешних землях, — добавил он, прокашлявшись. — Взять хоть маяк на Лунной косе!

— А что с маяком не так? — меня как водой окатило, стоило вспомнить манерную речь и наполненные тьмой глаза дамы Архив. — Говорят, что там находится истинная сокровищница знаний…

— А еще говорят, что платят за эти знания самой жизнью, — зловеще протянул Ирру. — Моя прабабка — а она слыла очень мудрой женщиной, многое повидавшей — рассказывала такую историю. Давным-давно, лет пятьсот назад, когда королевская власть в Доме Раковин была особенно сильна, на Лунную косу сослали семью мятежных аристократов. Всего изгнанников было не больше десятка — семейная пара, да маленькая дочь, да несколько преданных слуг. С собою в глушь из прежних богатств им позволили забрать лишь самое необходимое, но лорд упросил королеву разрешить ему взять с собою и собрание свитков и древних книг. Маяк и до того славился, как богатейшая библиотека, а после того, как лорд добавил к старому собранию и свои сокровища, с ней и вовсе не могла сравниться никакая другая. Супруга лорда разделила его страсть к книгам и ею же заразила дочь, едва та подросла достаточно, чтобы научиться читать. Но если у родителей это было хоть и горячее, но все же увлечение, то у девочки оно стало одержимостью.