— Хочу домой! — прохныкала я. — Хочу переодеться в чистое, покушать и выспаться на кровати! Мило, сделай что-нибудь, ты же волшебник!

— А вы, госпожа, Шут в раскладе, — вздохнул ученик, вытягивая ноги. Похоже, он устал не меньше меня, да гордость не позволяла жаловаться. — У вас могущества побольше.

— Толку с него, — проворчала я, глядя сквозь ветви деревьев на полуденное небо. Ни облачка, ни ветерка. Наверное, на море был полный штиль. Здесь и листья не шевелились от дуновения свежего воздуха, а жара, даже в тени, плавила кости, словно воск. Зеленый полумрак рощи навевал сон, сухая земля нисколько не холодила спину, а трава неприятно кололась. В воздухе таял пряно-соленый аромат разогретых листьев и морской воды. — Впрочем, если желаешь, могу наслать на тебя безумие.

— И что тогда? — мрачно поинтересовался Мило, разминая в пальцах желтый листок.

— Не знаю, — зевнула я. — Может, тебе померещится, что мы вернулись домой. А может, вообразишь себя птицей. Безумие — вещь непредсказуемая… Послушай, Мило, а ты не можешь сотворить для нас дверь волшебством?

Ученик вскинул брови:

— А такая дверь подойдет?

— Ну, конечно! — я аж подскочила, позабыв и про усталость, и про голод, и даже про немытые космы. — Нарисованная открывается, значит и наколдованная тоже! Сойдет и без стены, одна дверь! Ну, Мило, солнышко, постарайся… — заканючила я, заглядывая в его глаза.

Мальчишка сощурился. В каре-фиолетовой бездне вспыхнули золотые искры, как в глубине камня авантюрина.

— Да легко! — и он прищелкнул пальцами.

В полумраке между деревьями что-то тускло полыхнуло. Потянулись томительные мгновения… А потом вдруг земля между корнями зашевелилась, выбрасывая вверх густое облако пыли, веточек, комков почвы и полусгнивших листьев. Бесполезный мусор закружился, завертелся — а потом брызнул в разные стороны, оставляя зыбкий земляной контур. Круглая ручка шевелилась, как живая, а из «скважины» торчал листок.

— Мило, ты умница! — воскликнула я восторженно и от избытка радостных чувств крепко чмокнула ученика в соленую, пахнущую морем щеку. Авантюрин смутился, покраснел, а «дверь» задрожала, грозясь рассыпаться.

— Право, госпожа, не стоит, — сконфуженно пробормотал он, поднимаясь на ноги, и недоверчиво коснулся пальцами щеки. — Несложный фокус, требующий лишь сосредоточения. Правда, в парадном зале дворца он вряд ли бы получился — там нет мелких частиц, способных создавать образы…

— Ай, брось ты рассуждать! — я вмиг оказалась у двери, вытягивая из-за пазухи ключ. — Иди сюда. Сначала — во дворец, переодеваться и приводить себя в порядок, а потом уже в Дом Осени. Главное, не попадаться на глаза Ее величеству.

Клятый ключ зацепился за рубаху изнутри. Притопывая от нетерпения, я попыталась его освободить, но потом быстро глянула на Мило — отвлекся, мальчик! — и открыла дверь так.

— За мной! — махнула я рукою, и Мило послушно шагнул в зыбкий проем, обращающийся за нашими спинами резной дверью моих покоев. Ох, наконец-то!

— Что теперь, госпожа? — поинтересовался ученик, с удовольствием потягиваясь. — Долго ли мы здесь пробудем?

Мило обошел комнату, положил на диван упавшую подушку, заглянул в купальню, колдовством согревая воду. Ах, туда бы еще масел ароматных налить! Но некогда плескаться…

— Не больше часа, — поразмыслив, ответила я. — Сколько там у нас сроку осталось, дней десять?

— Пять, госпожа, — поправил меня Мило. — Отпущенный Ее величеством месяц истекает через пять дней, госпожа. Шесть, если считать этот.

Ох, ну и быстро же летит время! Мне-то все казалось, что впереди еще половина срока, а оказалось, что он подходит к концу. Вот тебе и недостатки долгожительства — неделя или две, тридцать лет или сорок — вечно смазываются границы, все становится равно…

— Тем хуже, — вздохнула я, отбрасывая ненужные философские теории. — Значит, надо и сегодняшний день использовать. Неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы разузнать в Доме Осени о Приливе. Вряд ли нам просто так позволят приобщиться к хроникам государства.

— Кто знает, госпожа, — развел руками Авантюрин. — Быть может, нам повезет.

— Не стоит надеяться на это, — вздохнула я. — Чаяния редко воплощаются. А потому — будем готовиться к худшему. Мило, у тебя есть два-три малых оборота, чтобы привести себя в надлежащий вид, а потом отправляемся. Давай, беги в свои покои.

— А как же вы, Лале? — растерялся ученик. — Сами справитесь в купальне?

Я задумчиво запустила пальцы в грязные, свалявшиеся волосы. Помощь в распутывании этого сплошного рыжего колтуна мне бы не помешала, но тогда Мило бы пришлось поторопиться… Да и не хотелось с недавних пор принимать ванны в присутствии ученика. Ладно, почти двести лет без слуг справлялась — перебьюсь и теперь.

— Сама, Мило. Иди уже, только слугам на глаза не попадайся. Для всех мы в путешествии, — улыбнулась я и открыла дверь прямо в его покои. Ученик благодарно склонил голову и шмыгнул в проем — видно, тоже истосковался по горячей воде, раз спорить не стал.

Удивительно, но на этот раз я управилась с мытьем быстро. Отвыкла почти за месяц подолгу нежиться в душистой воде. Под цветочными мылами и жесткими щетками грязь отошла в одно мгновение. Даже волосы, спутавшиеся, казалось, намертво, расправились от масляной смеси и вновь стали рыжими и блестящими, будто атлас. Красота! Вот бы еще подпилить обкусанные ногти и смягчить руки драгоценным розовым экстрактом…

— Лале, вы здесь? — несмело постучал в дверь Мило. — Могу ли я войти?

— Да! То есть нет! То есть я здесь, но входить пока не стоит, — я в последний раз окунулась, выполаскивая из волос остатки мыла. В ухо залилась вода. — Погоди минуту, сейчас сама выйду. Приготовь мне пока свежую одежду.

— Как скажете, госпожа, — в голосе ученика послышалось сожаление. С чего бы это?

Высушив волосы полотенцем и завернувшись в мягкую ткань, я вышла из заполненной паром купальни. В гостиной были широко распахнуты окна и совершенно замечательно пахло чаем с корицей и свежей сдобой. На столике стояли две чашечки и блюдо с пирогом, на кресле лежала приготовленная одежда — ничего особенного, снова наряд провинциальной аристократки, но зато все свежее и чистое.

— Мило, ты молодец! — похвалила я ученика. — И сам успел вымыться, и чаю сделал, и пирога раздобыл. Что бы без тебя делала — ума не приложу!

— Пропали бы, госпожа, наверняка пропали, — подхватил шутливый тон Мило. Не до конца подсохшие волосы его чуть вились, обветрившиеся на море губы снова стали мягкими и нежными. Авантюрин надел чистый костюм, и белая ткань рубашки теперь являла яркий контраст с загорелой кожей и темно-зеленым бархатом сюртука. Плотные черные брюки были точной копией старых, а вот сапоги Мило сменил на короткие ботинки. Ну и правильно, в Доме Осени хоть и не жарко, но и не холодно. — Вам помочь?