Гилберт не успел даже рта раскрыть. Мощь, которую Маракс все это время скрывал, сбила его с ног и отбросила к стене. Марселин с криком упала на изодранные в кровь руки рядом с ним.

Ни один проверенный источник не сообщал о том, что Маракс так силен. Что он может наложить проклятие и спрятать его от чужих глаз, а потом пробудить с помощью одного предмета. Что он может проникнуть в дом, где темных созданий ждали лишь уничтожающая магия и сковывающие сигилы, и ударить по ним.

Гилберт проклинал себя за слабость, неосторожность, доверчивость. Если бы он не позволил Марселин изучить этот рог, Маракса бы здесь не было. Стефан не был бы проклят.

– Открой врата, Стефан, – настойчивее повторил Маракс, рыча ему в ухо. – Открой врата!

Пространство за их спинами разорвалось от давления хаоса. Мутными глазами, залитыми кровью, Гилберт увидел кривые края бреши, сияющей чернотой. Прошло не больше доли секунды, как из нее показался первый силуэт, а за ним еще один, и еще, и еще, и так – до бесконечности, пока темные создания не заполнили собой всю небольшую лабораторию Марселин и стали вываливаться в коридор, ломая дверной проем и стены. Темные создания обступали Маракса, держащего Стефана, впивались голодными дикими глазами в Марселин и Гилберта, пока давление хаоса нарастало, создавая гул в ушах.

Барьеры пали. Темные создания бросились на них с остервенелым воем, и Марселин, закричав, прыгнула на Гилберта и бросила их обоих в наспех открытый портал, призванный утянуть их в другое место.

Глава 23. Что ты оставишь после себя?

Стефан ощущал головокружение и тошноту. И дело было даже не в выпитом шампанском, густом цветочном запахе, что окутал бальные залы фей, или присутствии Марселин, позволившей ему взглянуть на рог темного создания.

Этот рог не напоминал ни один из тех, что удавалось заполучить искателям, рыцарям или охотникам. Он был иным, таил в себе остатки дикой магии и пах хаосом. Он больше не представлял опасности, но тревожил Стефана так сильно, что он едва мог соображать.

Что-то было не так. С той самой минуты, как он взял рог в руки. Его уже залеченная рана, которую он получил во время недавней стычки с демонами, заныла. Руки как будто налились свинцом. Стефан никогда прежде не ощущал несовершенства своей человеческой половины так, как сейчас.

– Что-то не так, – наконец объявил он, упираясь ладонями в стол Марселин.

– Хаос какой-то… Неправильный, – с сомнением отозвалась Марселин, разглядывая рог в своих руках. – Он будто чем-то ограниченный.

– Я не об этом, – хрипло произнес Стефан. Ему становилось трудно дышать. Что с ним происходило? – Марселин, я…

Марселин наконец посмотрела на него и побледнела.

– Твоя рана, – обеспокоенно пробормотала она, бросившись к ближайшему шкафу.

Стефан опустил взгляд на свою рану и замер: белую рубашку пропитывала кровь. Не синяя, а алая, доставшаяся ему от человеческого отца. В эту секунду Стефан в очередной раз ощутил укол необъяснимой боли.

– Я не чувствую, – тихо произнес он, прижимая руку к ране. Пальцы мгновенно стали влажными и липкими. – Я не…

Он зашелся в приступе безумного кашля, который, казалось, мог вывернуть его легкие наизнанку. Стефан упал, ударившись о стул. Тело охватили судороги. Марселин мигом опустилась рядом с ним и уже призвала магию, но вдруг остановилась. Стефану потребовались долгие секунды, между которыми по его венам растекались огонь и лед одновременно, чтобы понять, что он кашлял кровью. Черной кровью.

«Открой врата», – эхом пронеслось в его голове.

– Боги милостивые, – прошептал Стефан, прижимая руку ко рту.

Он был проклят.

Для демонов проклятия – это как магия для избранников Геирисандры. Проклятия – порождения подчиненного хаоса, буйство извращенной фантазии темных созданий и их стремления изничтожить все живое. Немногие, столкнувшиеся с демонами и пережившие проклятия, вернулись в норму. Кто-то постоянно забывал свое имя и то, кем он являлся. Кто-то плевался кровью всякий раз, когда солнечный свет касался его кожи. Сквозь кости кого-то прорастали лозы с шипами, но при этом человек оставался жив.

Стефан же плевался черной кровью и слышал настойчивый голос в голове. «Открой врата, – повторял он, звуча над самым ухом и в то же время за многие мили отсюда. – Открой врата, Стефан. Впусти тьму в орлиное сердце света».

– Измени сигилы на двери, – прохрипел Стефан, поднимая глаза на Марселин, нерешительно замершую рядом. – Запри меня здесь. Не дай мне навредить тебе.

– Стефан…

– Ну же!

Его душил голод. Дикий и очень древний. Не его.

Как он мог позволить темному созданию проклясть себя? Неужели кровь, что попала на него в тот день, несла в себе больше хаоса, чем обычно? Неужели появился достаточно сильный демон, способный провернуть такое?

«Маракс», – с ужасом осознал Стефан, силясь не задохнуться в льющейся из его горла и носа крови.

«Открой врата», – настойчивее повторил голос.

Он разрывался от противоречивых чувств. Он хотел прокусить Марселин горло и выпить всю ее кровь. Хотел вытолкнуть ее из лаборатории и заставить изменить сигилы. Хотел отрубить себе руки до того, как они перестанут его слушаться. Хотел вырвать себе зубы, перерезать горло, пронзить сердце – сделать что угодно, лишь бы остановить наполняющий грудь хаос. Он шипами оплетал его сердце, сжимал легкие и струился по венам вместе с кровью. Он лез к нему в голову, чистые образы заменяя оскверненными. Он давил на него, прося открыть врата.

«Открой врата, Стефан».

Из его горла вырвался крик. Барьеры вокруг особняка падали, точно карточные домики. Темные создания подбирались ближе. Они готовились, планировали нападение под чьим-то руководством, специально выжидали определенного момента. Выжидали, когда Стефан откроет врата.

«Открой врата, Стефан».

Марселин медленно пятилась к двери. Слишком медленно. И совсем не пыталась защитить себя магией. Стефан проклял тот день, когда он родился на этот свет.

Он с рычанием бросился на Марселин и повалил ее на пол. Черная кровь мгновенно залила ее бледное лицо и бешено вздымающуюся грудь.

«Кусай, – едва не умолял голос с извращенным удовольствием. – Кусай, кусай, кусай. Выпей ее кровь. Всю до последней капли. Кусай!»

Стефан ненавидел себя за слабость. Он был сильным магом, сильным великаном и, наверное, сильным человеком. Но он оказался недостаточно силен, чтобы избежать проклятия. Он был слеп и не замечал его, пока не стало слишком поздно. Он хотел выпить кровь Марселин.

Он почти коснулся зубами ее шеи, когда она