стреляных гильз и прочих свидетельств боестолкновения так же нет.

— Ясно, — подтвердил приём доклада Шрам, — Продолжай поиски.

— Да, — потрещав помехами, продолжил разведчик, — Нашли тут, что-то вроде подсобки с музыкальными инструментами. Среди них бубен. Может сгодиться капитану для вызова духов?

В эфире опять возникли помехи очень похожие на смех.

— Отставить насмешки. Работайте.

— Теперь понятно, почему баба Зина расщедрилась на печать доверия. Знала, что встретимся с чернокнижниками. Решила подстраховать нас, а сама предпочла остаться в сторонке.

Григорий Лукьянович сделал вид, будто не расслышал язвительной подначки и продолжает поиск способа, который поможет вызвать сущностей на диалог.

— Может уже покукарекаешь?

— Да стёб это! Ведьма просто прикололась! Подъёбка у нас такая специфическая, местная!

Сержант хлопнул ладонью по борту машины, словно возмущаясь и теряя терпение.

— Тебя что, говно жрать заставляют? Или просто стесняешься? Не сработает — буду знать, что это лажа. А вдруг?

— Ладно.

Малюта отошёл на пару шагов в сторону, трижды взмахнул руками и трижды прокричал кочетом. Достаточно громко, чтобы звук разнёсся далеко по вымершему району.

Сначала ничего не происходило. Каждый из команды, выбрав себе сектор для наблюдения, внимательно осматривал улицу, парковку, все закоулки и пустые окна домов. Больше всех старался Петька.

— Какая-то тень, — неуверенно доложил ординарец, — Она двигается.

— Где?

Бойко указал пальцем на дальнюю дверь одного из трёх подъездов пятиэтажки. Шрам достал бинокль, но толком ничего не разглядел.

— Отбой тревоги, — сказал он, разочарованный отсутствием результата, — Парень просто перегрелся, да и не мог он ничего увидеть.

— Согласен, — задумчиво прошептал безопасник, — Печати на нём нет, но чувствовать сущность может любой. Пойду проверю. Других вариантов всё едино нет.

— Вместе пойдём.

— Не спорь, сержант. Парня охраняй.

Не то, чтобы Григорий Лукьянович боялся. Просто ситуация не располагала к безмятежному спокойствию.

Когда до стального листа, приваренного к петлям и заменяющему дверь, оставалось три шага, неплотно прикрытая створка дрогнула и распахнулась пошире.

Малюта остановился как вкопанный.

— Ты кто? — внятно произнёс он и сжал кулак за спиной, предупреждая товарищей о возможном контакте.

— Душила, — донеслось из недр подъезда, словно скрипнула половица в рассохшемся доме.

— Знаешь кто я?

— На тебе знак лесной братии. Значит, тебе можно доверять.

— Представься! — потребовал безопасник, но тут же, чувствуя, что перегнул палку, поправился, — Какого ты рода?

— Из неупокоенных. Пожиратель душ.

— Упырь? Мне нужно тебя опасаться? — осторожно спросил Малюта, проклиная ведьму за подарок.

— Не упырь. Как же так? Подарок сделали, а вразумить запамятовали. Совсем раздрай в нашем сообществе. Кому ни попадя печати ставят, — невидимая в полуметровую щель сущность скрипела и сокрушалась. Голос её так же неприятно звучал для человеческого слуха, как трение пенопласта по стеклу.

— Если боишься, я уйду, — пообещала нечисть и добавила, — Проку от тебя нет. Да и мифологию ты изучал по одобренной министерством просвещения книжке, где вранья больше, чем правды.

— Погоди, — Малюта поспешно и, наверное, слишком резко рванул вперед, распахнул дверь, влетая в затхлую темень нежилого подъезда, — Извини за невежество. Три дня назад о существовании сумрачных тварей вообще не знал. И о подарках не просил. За меня решили. Призвали, можно сказать.

— Да-а-а, — протяжно проскрипело существо, отпрянув почти до верхней ступени первого пролёта, — Мир меняется. Даже такие, как я, начинают искать помощи у людей. Дожили!

Со своего места Малюта вполне рассмотрел сущность. От окна, грязного, засиженного мухами и затянутого паутиной, проникало достаточно света, чтобы подсветить чёрный контур карикатурного тела. Что-то очень высокое. Нежить сильно сутулилась, подгибала колени, но всё равно возвышалась на два метра от бетона лестницы и едва не упиралась темечком, непропорционально вытянутой головы, в потолок. При этом не обладала монстроподобными пропорциями фигуры. Крайне худая, можно сказать измождённая тень. Как если бы на серый слой грунтовки художник бегло нанёс несколько линий копотью.

— Я бы с удовольствие расспросил тебя о жизни и причине тебя породившей, но обстоятельства вынуждают торопиться, — начал безопасник, стараясь говорить если не дружелюбно, то более доверительным тоном, — И я не боюсь тебя, потому что не считаю врагом поставившего печать.

— Верно, — выдохнула тень и спустилась на несколько ступеней ниже, — Того кто тебя убьёт, ты даже не заметишь. Никто их не заметил.

— Это важно. Кто убил местных?

— Формально они ещё живы. Их увели в рабство.

— Кто?

— Они называют себя слугами тьмы. Колдунами новой формации. Остальные зовут их чернокнижниками. У них есть слабое место — их исключительное высокомерие.

— Твар… сумеречных жителей они тоже забрали?

— Тех, кто не закреплён за определённой территорией. Домовые, например, без дома жить не способны. Какой прок их куда-то тащить? Сдохнут в дороге.

— А ты?

Сущность протяжно заскрипела. С каким-то лёгким присвистом через равные промежутки, из чего Малюта сделал вывод, что тварь смеётся.

— У них нет надо мной власти.

— Ты особенный?

— Минуту назад ты сказал, что не имеешь времени расспрашивать о моём происхождении, — беззлобно напомнила тень.

— Виноват. Наставник говорил, что нельзя пренебрегать мелочами. Порой разгадка кроется именно в них, но я плохой ученик. Извини. У меня куча вопросов, а времени действительно мало. Сюда в любой момент могут нагрянуть возмущённые контрабандисты, и мы попадём под горячую руку. Они будут мстить, а не разбираться.

— Понимаю. У них есть такое право. Спрашивай.

— Неделю назад сюда пришли лошадники Рината и паломники, ведомые проводником из рода Леших. Меня интересует их судьба.

— А бедные жители Марьинки? Их судьба тебя не волнует?

— Ещё раз извини. Мы не герои, призванные спасти мир. У нас другие задачи. За селян отомстят те, кто организовал здесь базу.

— Возможно. Только у них не будет носителя печати доверия. Они не смогут меня увидеть и не узнают правды о случившимся тут.

— Да кто ты такой? — удивился безопасник, — Душегуб или основатель гуманитарного фонда помощи жертвам насилия?

Он, конечно, допускал, что некоторые сущности очень привязываются друг другу. Видел танцы наяд и ощущал обеспокоенность бабы Зины за жизнь братьев меньших, коими являлись для неё сумеречные жители. Но чтобы пожиратель душ так беспокоился о своей кормовой базе у него в голове не укладывалось! Даже волки бросают опекаемое ими стадо, едва появляется противник посильнее.

— Рабство — это очень плохо! Тебе не понять, человек. Я был там! Меня опустили, затравили и убили. Они измывались и смеялись, пока я умирал. Я не заложный покойник, как упыри или вурдалаки, а пожиратель душ, мститель.

— Вона как! Значит твоей добычей являются исключительно насильники? Поглощая чёрные души, как же черна твоя собственная?

— Зачем спрашиваешь? Ты же меня видишь, — проскрипела тень, опускаясь на ступеньку.

Сейчас сущность напоминала уставшего человечка с дорожного знака «пешеходный