Приходишь в засаду часа в три ночи и дежуришь до восьми утра. Лежат три-пять снайперов, ведут наблюдение за врагом. Вот команда, и начинается снайперский налет, а вслед за ним крик. Гитлеровцы кричат, что напали партизаны. У них – паника, затем фрицы приходят в себя, и на нас летят десятки мин. Много было случаев, когда в засаде погибали мои товарищи. Но никогда мы не оставляли их тела у врага, выносили на руках.

Большую роль играли снайперы в бою. Когда отдается приказ наступать нашей пехоте, то надо прикрыть пулеметные ДОТы, и на это задание шел снайпер. За час или два до наступления снайпер выходит на нейтральную зону, подбирается к переднему краю врага и берет под огонь ДОТ, а взять под огонь ДОТ, значит – залечь напрямую перед ДОТом. Такие задания мы выполняли тоже.

При обороне Севастополя командование ценило высоко снайперов, и это было вполне заслужено нами.

Для того чтобы стать снайпером, важно не только метко стрелять. Важно другое – холодная ненависть к врагу, когда чувства подчиняются расчету. Здесь играет роль железная воля бойца. Снайперы с врага не спускали глаз ни днем, ни ночью, и часто бывало, что боевой журнал разведки проверялся по снайперским наблюдениям. Каждую кочку, каждый кустик перед своей позицией снайпер должен был знать наизусть.

Нервное напряжение, характерное для снайперской службы, как под Севастополем, так и на других участках советско-германского фронта, сказывалось на здоровье. Болезнь «реактивный невроз» – обычная вещь для сверхметких стрелков, если они длительное время не получали должного отдыха.

Помню первый слет снайперов Севастополя, созванный по инициативе генерал-майора Петрова, командующего Приморской армией. Он первый обратил внимание на тяжелые условия работы снайперов и приказал ввести для всех нас дополнительный сухой паек на снайперском посту – ведь горячий обед солдату туда не принесешь, обедали мы обычно поздно ночью. Петров также приказал давать нам еженедельно одни сутки на отдых.

Снайперское движение в Приморской армии пошло с реки Прут, в 25-й Чапаевской дивизии. Служил в те дни младший лейтенант Василий Ковтун, который перед войной кончил снайперскую школу. Когда на Прут пришло первое пополнение, мы, сверхметкие стрелки, собрались в его взводе. Смотрели на него с завистью. У него был счет 50 убитых фашистов, у нас – по одному-два.

Нужно сказать, что когда снайпер возвращается к себе, он заходит в первый попавшийся блиндаж, иногда не хватает сил дойти до своего блиндажа, и каждый солдат и матрос считает долгом освободить место и сказать: отдыхай! Напоят тебя горячим чаем, а горячий чай готовится на бездымном порохе; каждый считал своим долгом облегчить нашу снайперскую жизнь.

Когда мы получали отпуск на одни сутки в неделю, мы приходили в Севастополь, то еще на подходе к городу нас встречали ребятишки. Бывает, что снайпер ходит-ходит и не имеет ни одного убитого – враг прячется, а тут получил отпуск, пришел в Севастополь – и первыми тебя встречают ребята. Кто-нибудь из малышей небольшого роста, иногда без штанишек, с мокрым носом очень важно задает вопрос: а сколько ты убил фрицев? Бывает, что не убил ни одного. Командиру объяснить можно, что фрицев нет. А попробуйте это объяснить ребенку. Отвечаешь: мол, фрицев не было. В ответ слышишь: ты плохо меня защищаешь.

Севастопольским ребятам стало известно, что у нас плохо с патронами, с боеприпасами, и я получила в подарок от ребят с горы Матюшенко рогатку. Спрашиваю: зачем? А мне говорят: снайперу нужно тренироваться каждый день, но у вас патронов мало. Не тратьте патроны, тренируйтесь с рогаткой. Вроде бы забавно. Но случай свидетельствует о том, что понимание нашего фронтового дела в городе-герое распространялось не только среди взрослых, но и среди детей.

Население Севастополя стремилось помогать бойцам Приморской армии во всем. В городе было трудно с водой, ее выдавали по норме. Я приходила в город и знала, что первая же встреченная мною женщина посчитает долгом отдать мне свою воду, постирать белье и одежду, предоставить для отдыха жилье, пусть даже самое скромное.

В том и заключалась мощь нашей обороны. Три силы: народ, армия и флот – собрались в единый кулак, громивший немецко-фашистских оккупантов 250 дней. Сегодня мы очень благодарны севастопольцам, которые не забывают о тех легендарных днях и поддерживают нашу былую славу. Защитники приходят и уходят, а Севастополь остается!..[35]

Снова и снова приезжая в город-герой (например, в мае 1964 года на двадцатилетие освобождения Севастополя, в мае 1965 года – на юбилей Великой Победы), я всегда ощущала особую атмосферу, царившую здесь. Для его жителей рассказы ветеранов о жестоком противостоянии с врагом не были пустым звуком. Уничтоженный, сожженный немцами город возродился в прежней своей красоте, но его новые дома, улицы, площади, казалось, сохранили живую память о минувших сражениях. Наши выступления в школах и ПТУ, на предприятиях разного профиля всегда находили горячий отклик у слушателей. Мы видели, что и молодежь, и люди зрелого возраста немало знают о подвигах советских солдат и офицеров, совершенных на севастопольских рубежах в 1941–1942 годах, что даль времени не скрывает от них суть тех событий.

Потому особенно приятна была мне встреча с юными спортсменами, увлекающимися пулевой стрельбой.

Произошла она по инициативе директора городского тира СО «Динамо» Филиппа Федоровича Можаева. Старший тренер крымского отделения этого общества, заслуженный тренер Украины, мастер спорта СССР по пулевой стрельбе, он сначала обратился ко мне с письмом, в котором сообщил, что разработал Положение о городских стрелковых соревнованиях на приз Героя Советского Союза… Людмилы Павличенко и просил моего согласия на их проведение. «Почему бы и не провести?» – подумала я и дала положительный ответ. Ведь стрелковый спорт – отличное занятие для молодежи. Именно в секциях по пулевой стрельбе из винтовки или пистолета может проявить свои способности будущий сверхметкий стрелок.

Можаев по образованию был офицером, в 1944 году окончил с отличием Ленинградское стрелково-минометное училище, в годы Великой Отечественной войны заслужил орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги». Потом служба его протекала в Забайкальском военном округе, где майор Можаев тренировал армейских снайперов. После отставки Филипп Федорович перебрался в Севастополь. Как человек, всей душой преданный стрелковому делу, он и здесь организовал спортивную секцию, точнее – настоящий центр по стрелковой подготовке, спроектировал тир для него, затем добился претворения своего проекта в жизнь.

Тир находился в центре города: на Красном спуске, по дороге на железнодорожный вокзал, недалеко от площади Пушкина и от площади Ушакова.

Спортивное заведение отвечало самым высоким требованиям. Кроме самого тира с огневым рубежом и мишенями на 50, 25 и 10 метров (для пневматического оружия), в нем имелось два учебных класса, тренерская комната, оружейная комната-сейф с бронированной дверью, где в металлических шкафах хранилось до сотни винтовок и примерно 50 пистолетов, ящики с патронами. Все помещения разделялись между собой металлическими решетками с замками, снабженными «тревожными кнопками», сигнализацией, выведенной в ближайшее отделение милиции. Ночью на дежурство в тире заступал сторож.