Мир Акай тут же вызвал начальника уголовного розыска Хакима и, представив его старикам, заявил, что именно этот человек прибудет в их кишлак в обозначенный день. Как заместитель командующего царандоем майор Хаким был наделен всеми необходимыми полномочиями для ведения таких ответственных переговоров, и, если они пройдут успешно, командующий приедет в их родовой кишлак для подписания итоговых документов.

Слушая Амануллу, я пытался понять, для чего именно он все это мне сейчас рассказывает. О своей встрече с бабаями Мир Акай мог рассказать мне и сам при первом же удобном случае. И если сегодняшний визит подсоветного был сделан только ради того, чтобы сообщить мне о прошедшей встрече со старейшинами, то к чему такая спешка? Что-то никак не проглядывалась причинная связь между этим событием и моей персоной. Да и Аманулла что-то не договаривает до конца, все вертит вокруг да около. По всей видимости, не знает, с чего начать, чтобы сообщить мне о самом главном. Но в чем именно заключается это «главное»?

Пора было ставить точки над «i».

– Аманулла, а скажи мне, но только честно, какую просьбу ко мне просил передать командующий, когда посылал тебя в «Компайн»?

Судя по изумленному выражению лица, мой вопрос застал Амануллу врасплох. А может, мне это только показалось? Рассмеявшись, он панибратски схватил меня под левую руку, словно кавалер даму своего сердца.

– Ничего от тебя не скроешь, мушавер-саиб. Ты словно мысли читаешь. А ведь командующий действительно просил передать тебе свою личную просьбу. Она заключается в том, чтобы ты обязательно доложил своему руководству в Кабуле обо всем, что я тебе сейчас рассказал.

– Не понял юмора!? А в чем, собственно, интерес командующего, если я доложу или не доложу своему начальству о переговорах с Мамад-ханом? Конечно же, я могу послать сообщение в Кабул, но не проще ли ему самому доложить об этом напрямую Гулябзою? Лично я не вижу в этом ничего особенного.

– Мне неизвестно, почему Мир Акай решил поступить именно так, но думаю, что уже завтра он сам обо всем расскажет мушаверу. А сегодня нужно обязательно выполнить его просьбу. Раз он об этом просит, значит, для него это имеет какое-то особое значение. Но только нужно представить дело так, что все, о чем я сейчас рассказал, вам стало известно не от конкретных сотрудников царандоя и уж тем более не от самого командующего. Ведь можно же сослаться на какие-нибудь слухи, которые ходят по городу.

В какой-то момент у меня промелькнула мысль, что Мир Акай затевает не совсем понятную многоходовку, в реализации которой даже советнику была уготована определенная роль. Что это за роль уготовил мне командующий, которую придется на этот раз разыгрывать мне перед окружающими людьми, и, самое главное, чем закончится эта очередная хитромудрая заморочка, в тот момент я не мог даже и предположить.

Как говорил товарищ Сухов: «Восток – дело тонкое», и, чтобы понять живущих здесь людей, нужно как минимум иметь точно такие же перевернутые набекрень мозги.

Аманулла укатил в город, а я засел сочинять шифровку. Особо не вдаваясь в детали, изложил суть предстоящих переговоров. Мол, так и так, имеется пока еще не до конца проверенная оперативная информация о том, что за спиной советников и рафика Гулябзоя руководство провинциального царандоя намеревается вести переговоры с полевым командиром Мамад-ханом и т. д. и т. п.

Е-ех! Знать бы мне в тот момент, чем все это очень скоро обернется для самого Мир Акая…

* * *

К утру следующего дня царандоевцам все-таки удалось очистить Декходжу от «духов», и застоявшиеся афганские «бурубухайки» сплошным потоком двинулись мимо нашего городка в обе стороны. Ну, а коли так, то и нам ничто не мешало ехать в город, на встречу с подсо ветными.

Командующего на рабочем месте я не застал и, чтобы не терять впустую рабочее время, направился к начальнику джинаи Хакиму. Завидев меня, Хаким вышел из-за стола и, исполнив ритуал общепринятого приветствия, пригласил присесть на стул, стоящий рядом с его столом. Как и подобает в таких случаях, я обошел всех присутствующих, со всеми поздоровался и только после этого уселся на предложенный мне стул.

Хаким доложил, что он проводит заседание аттестационной комиссии, на которой рассматриваются кандидатуры на замещение вакантных должностей, имеющихся в подразделениях уголовного розыска.

Седык – таково было имя, а может быть фамилия стоявшего посреди комнаты очередного кандидата, – был одним из тех, чья дальнейшая судьба должна была решиться сегодня в этом кабинете. Наверняка только ради меня Хаким заново зачитал служебную характеристику Седыка, из которой следовало, что он является ярым «халькистом» с дореволюционным стажем. Будучи сторонником Амина, Седык в свое время принимал самое активное участие в репрессиях против своих сограждан.

Данное обстоятельство, зафиксированное в личном деле Седыка, меня здорово развеселило. Наверняка это был конечный результат плодотворной работы какого-нибудь рьяного кадровика-«парчамиста». По крайней мере, в стенах царандоя эта «компра» не могла быть веским основанием для отказа кандидату в приеме на работу и дальнейшему продвижению по служебной лестнице. Вон, министр внутренних дел Гулябзой – сам что ни на есть ярый «халькист» и одновременно лидер этого «крыла» НДПА. В определенный момент он тоже принимал непосредственное участие в репрессиях. И что из того? Попробуй только упрекни его в этом. В момент можно без головы остаться.

Из характеристики на Седыка следовало, что за последние восемь лет своей службы в царандое пяти провинций он успел сменить кучу должностей, и последнее звание – старшего лейтенанта – было присвоено ему еще пять лет тому назад. Работая «тихой сапой», он не искал для себя «теплых» и «звездных» мест. Его устраивала любая должность, не связанная ни с повседневным риском, ни с особым усердием. А коли так, толку от такого сотрудника однозначно не будет никакого. И уж тем более на службе в уголовном розыске.

Я хотел уж было высказать особое мнение мушавера насчет нерадивого кандидата, но в этот момент с насиженного места поднялся начальник отделения по борьбе с контрабандой. Он изъявил желание взять Седыка на вакантную должность, имевшуюся в его подразделении. Наверняка он преследовал одну-единственную цель – лучше иметь в своем подчинении конченого лоботряса, нежели не иметь вообще никого, ежедневно получая нагоняи от начальства и мушавера за недокомплект вверенного отделения.

Хаким согласился с этим предложением, но тем не менее назначил Седыку испытательный срок. Если за месяц он себя никак не проявит, то придется ему искать работу в другом подразделении царандоя, а то и вообще покинуть стены данного силового ведомства. Ну хотя бы в масштабах Кандагарской провинции.

Биография второго кандидата – Султани – была ничем не лучше биографии Седыка. Такой же лодырь и ко всему прочему злостный нарушитель дисциплины. Обучаясь в свое время в Волгоградской высшей следственной школе МВД СССР, он умудрился такого там накуролесить, что с треском вылетел на улицу и ни с чем вернулся в Афганистан.