А день этот – 14 марта 1988 года – был примечателен тем, что на восточной окраине Кандагара, недалеко от автомагистрали Кандагар – Калат, открывался завод по ремонту бронетехники и артвооружения. На это торжественное мероприятие собственно и прилетел министр обороны, где он должен был перерезать ленточку, тем самым подводя итог затянувшемуся долгострою.

Этот завод советские специалисты начинали строить еще во времена правления короля Захир Шаха. По замыслу проектировщиков, на совершенно пустом месте должен был появиться компактный завод по ремонту сельскохозяйственной техники. Что-то типа РМС или РМЗ провинциального значения.

До Саурской революции наши строители успели возвести железобетонные модули основного цеха завода, компрессорной, электростанции и котельной. Но наступившее затем военное лихолетье внесло свои коррективы в строительный процесс. Строители вернулись домой, а «стройка века» была заморожена на неопределенное время.

Кому в голову пришла идея о реанимации и перепрофилировании завода, никто из нас не знал. Но думаю, что не обошлось здесь без мудрого совета какого-нибудь высокопоставленного шурави. Сами афганцы до такого вряд ли бы додумались.

И пошло, и поехало.

В 1985 году в Кандагар прислали военных строителей, которые и должны были довести строительство завода до логического конца.

Громко сказано – «военные строители». Кадровым военным среди них был только руководитель этого военно-строительного отряда. Остальные же специалисты были обычными резервистами, завербованными военными комиссариатами по всему Союзу и укомплектованными где-то под Кушкой в отдельный военно-строительный отряд, который по своей численности едва ли превышал среднестатистический мотострелковый взвод.

Первое время строители жили в ооновском городке, в обыкновенных брезентовых палатках, параллельно строя для себя капитальное кирпичное общежитие, которое они возвели в рекордно короткие строки. Да и неудивительно, кому хотелось быть мишенью для душманских эрэсов и мин. Устроив свой быт, строители приступили к реконструкции самого завода. За все предыдущие годы, пока завод был не у дел, «духи» неоднократно обстреливали его территорию реактивными снарядами, чем нанесли значительный ущерб тому, что было построено ранее. Поэтому строительство завода фактически пришлось начинать заново.

Трудно им приходилось на этой стройке. С первых же дней возобновления строительства «духи» проявили самое пристальное внимание к этому стратегическому объекту. Моджахеды отлично понимали, чем для них обернется ввод завода в эксплуатацию. Вот и «долбили» они по заводу денно и нощно из всего, что у них имелось на вооружении.

Но как не старались моджахеды, ничего у них из этого не вышло, и завод был наконец-то построен и укомплектован необходимым оборудованием и станками.

Для военных строителей этот день был праздничным, и по этому поводу они все вырядились в цивильные костюмы и надели пестрые галстуки, которых я на их шеях отродясь не видел. С утра за строителями заехал автобус, на котором они ежедневно ездили на свой объект, и под охраной сопровождавшей их царандоевской бээрдээмки они поехали к месту предстоящих торжеств. Туда же направились руководители всех советнических коллективов, в том числе и я.

К десяти часам утра вся территория завода представляла собой огромную толкучку. Кого я там только не увидел. Весь кандагарский «бомонд» своим личным присутствием на этой презентации соизволил засвидетельствовать свое почтение Рафи, а заодно поглазеть на то, что собой представляет этот самый завод. Ведь пока он строился, ни одна «канцелярская крыса» на нем ни разу так и не побывала.

Ровно в одиннадцать часов к КПП завода подъехала вереница белых и черных «Волг» в сопровождении нескольких бэтээров с вооруженной охраной.

Первым на территорию завода не спеша прошел сам Рафи. Чуть сзади него, словно тень, шел афганский офицер с автоматом в руке. По всему было видно, что это личный телохранитель министра обороны. Крепко держа в руках автомат, он внимательно следил за тем, что происходит вокруг министра.

«Цербер», – пронеслось в моей голове.

Генерал Ацек подал команду: «Смирно!», и стоявшие вдоль дороги сарбозы застыли на месте, устремив свои взоры на министра.

Два телевизионщика бегали вокруг Рафи со своими телекамерами, пытаясь поймать в объектив каждое его движение.

После доклада Ацека Рафи скромно пожал ему руку, и вдвоем они двинулись вдоль выстроившихся в один ряд кандагарских «шишек». Министр с каждым из них поздоровался за руку, после чего в сопровождении всех этих чинуш проследовал к главному корпусу завода, где в тени здания, на большом ковре, была установлена трибуна для выступления ораторов.

Первым на трибуну поднялся корпусной мулла. Он прочитал своим гнусавым голосом полагающуюся в таких случаях молитву, а «массовка» неоднократно произнесла: «Аллах акбар».

Потом министру показали, что именно будет ремонтировать данный завод.

Чуть поодаль стояли пара танков, один БТР и еще парочка малокалиберных орудий. По всему было видно, что все они вышли из строя не по причине участия их в боевых действиях, а в связи с халатным отношением нерадивых вояк к вверенному им военному имуществу. Ствол одного танка был разорван «розочкой», что свидетельствовало только об одном: длительное время его просто никто не чистил. Вот и рванул снаряд прямо в стволе. Интересно было бы знать, что стало с теми танкистами. Если их не поубивало, то уж оглохли они наверняка.

Второй танк стоял без одной гусеницы. Вообще-то гусеница была, но она лежала рядом с танком, аккуратно свернутая в бухту. Ну, братишки-афганишки, это вы уж совсем обнаглели. Да любой экипаж советского танка в самых что ни на есть полевых условиях, под «духовским» обстрелом, такую поврежденную гусеницу буквально за полчаса установит на место. А эти чудаки на букву «м» танк на ремзавод притащили. Или они действительно такие тупорылые, или же конченые разгильдяи.

У стоящего по соседству бэтээра не хватало двух колес – по одному с каждой стороны. Хотя все остальные колеса были на месте, в полной целостности и сохранности. О том, что бронетранспортер подорвался на мине, не могло быть и речи, поскольку никаких следов от подрыва и иных повреждений на его бронированном корпусе и ходовой части не было видно.

«Что-то тут не совсем чисто», – пронеслось у меня в голове. Вот только где именно «зарыта собака», в тот момент я никак не мог сообразить.

После того как мулла закончил свою молитву, с речью выступил сам Рафи. Он очень лестно отозвался о советских военных строителях, которые сделали такой щедрый подарок афганскому народу, после чего вручил им новенькие афганские медали.

Лица у мужиков сияли, как пасхальные яйца. Представляю, какой они сегодня закатят гужбан в своей общаге. Самое главное, вовремя успеть к их застолью с поздравлениями по поводу полученных наград – и считай, что веселенький вечер на сегодня нам всем обеспечен.

С ответным словом выступил «старшой» от строителей. Он поблагодарил министра за высокую оценку их скромного вклада в дело укрепления военно-экономической мощи Афганистана.