и нам всем нравилось, чтобы так было. У нее была собственная, полностью укомплектованная лаборатория в Чикаго, к которой мы никогда не приближались… Ну, мы с Мел никогда не приближались, но несколько человек время от времени навещали ее. Она сделала кристалл, мы продали его, и она потратила деньги на финансирование новых лекарств для своей лаборатории.

— Деклан, Коралина и Федель работают над чем-то другим. Как ты думаешь, кто может помочь? — В конце концов, это было частью сделки, когда ты работал с нами — богатство и защита для вас и вашей семьи.

— Ойсин и Тирни, — порекомендовал Нил. Они были уличными бандитами, которые не были нам особенно близки.

— Прекрасно. Сделай это, но убедись, что Сирша знает, что если она снова выпустит что-нибудь подобное, нам придется расстаться, — ответил я, направляясь к коксу.

Он кивнул, уже разговаривая по телефону. Разрезав кокс, я добавил жидкость и наблюдал, как он становится фиолетовым. На данный момент этого было достаточно.

— Я хочу, чтобы его распространили на улицах к вечеру.

Кейн и Монте стояли у хранилища. Подойдя к нему, я ввел пароль, который автоматически менялся каждый час. Конечно, он выглядел пустым, но я подошел к центру, отодвинул панель и шагнул во второй потайной проем хранилища. Мы не могли положить все наши деньги в банк, вот почему мы держали немного денег у других членов клана в течение короткого периода времени, прежде чем их перевести. Взяв несколько пачек, я разложил их по двум разным пакетам для Кейна и Монте. Они знали, что с этим делать.

Заперев за собой оба сейфа, я направился наверх.

МЕЛОДИ

Вгрызаясь в яблоко, я смотрела на нее, пока она спала. Она свернулась в позу эмбриона на кровати, на ее лице были пятна от высохших слез. Пнув ее в бедро, я откусила еще кусочек от своего яблока и, не дожидаясь ее ответа, подтащила стул к кровати и поставила его перед ней.

— Просыпайся, Оливия, — сказала я ей, усаживаясь.

Она даже не могла подняться, и когда она открыла глаза, чтобы посмотреть на меня, она начала неудержимо рыдать. Закатив глаза, я подождала, пока она успокоится.

— Оливия.

— Пожалуйста, просто…

— Ты будешь отдавать мне приказы? — Спросила я, прежде чем откусить еще кусочек.

Она не ответила.

— Эвелин попросила меня убить тебя. На самом деле она отнеслась к этому довольно холодно. Заметка для себя: никогда не предавай семью… Хотя можно подумать, что это само собой разумеется.

Она снова всхлипнула, и все ее тело затряслось.

— Мы почти закончили, Оливия. Все почти закончилось, и ты уйдешь. Так что плачь, молись, делай все, что тебе нужно. — Это должно было стать ее наказанием и его испытанием.

Я направилась обратно к звездам как раз вовремя, чтобы найти Седрика с Итаном на руках, разговаривающего с Лиамом и Нилом. Заметив меня, Лиам отстранился, и я уже знала, чего он хотел.

— Все готово, и Птицелов проводит пресс-конференцию утром. Тогда мы проведем трансляцию. Приготовься к землетрясению, — сказала я ему.

Он притянул меня ближе к себе.

— Нам лучше держаться ближе.

— Кто готов к ужину? — Эвелин позвала из столовой.

— Тушеная баранина по-ирландски и содовый хлеб? Ты меня балуешь, — сказал Седрик с усмешкой, входя в комнату и покачивая Итана на руках.

И Лиам, и Нил оживились.

Ирландцы.

Направляясь к обеденному столу, мы все расселись вокруг, пока Эвелин подавала нам ужин. Она казалась довольно бодрой.

— Эвелин, ты что-то приняла? — Я спросила ее.

— Разве я не могу приготовить еду для своих мальчиков? — Она сердито посмотрела на меня.

— Конечно, — одновременно ответили Нил, Седрик и Лиам.

Иисус, блядь, это было так, как будто она захватила их мозги. Это почти заставило меня захотеть готовить… почти, но не по-настоящему.

Я протянула руку, чтобы взять кусочек хлеба, но Лиам остановил меня и странно посмотрел на свою мать.

— Сегодня первый понедельник июня.

— И что? — Спросила я.

— Это Lá Saoire i mí Mheitheamh. — Нил ухмыльнулся.

Что? За все мои исследования истории Ирландии я едва слышала об этом. Это был традиционный праздник, известный как понедельник Пятидесятницы или Июньский выходной. Но это было не так уж и важно… не так ли?

Эвелин улыбнулась.

— Я помню, как мы с вашим отцом повезли вас в Ирландию, чтобы отпраздновать. Учитывая всю эту глупость, которая творилась, нам показалось уместным отпраздновать. Я отправила Коралине рецепт, чтобы она и Деклан тоже могли его попробовать. Мы семья и люди, которые идут против нас… что ж, давайте оставим все как есть, — сказала Эвелин, и Седрик поцеловал ее в щеку.

Это казалось странно нормальным. Когда я посмотрела на Итана, который сидел в своем стульчике для кормления, я подумала, стану ли я однажды такой, как Эвелин… эта мысль заставила меня вздрогнуть. Я действительно надеялась, что я лучше Эвелин. Эта материнская забота была как обоюдоострый меч. Я чувствовала необходимость быть мягкой рядом с Итаном, но ощущение этой мягкости заставляло меня чувствовать себя… на грани.

Смогу ли я когда-нибудь разобраться во всей этой штуке с балансом? Смогу ли я понять, как быть Кровавой Мелоди, все еще будучи в состоянии приготовить ужин для Итана и его будущей жены или подруги? Но я была выше своего разумения. Мне нужно было не только убедиться, что Птицелов исчезнет навсегда, но и что эта ситуация никогда не повторится.

Словно прочитав мои мысли, Лиам положил руку мне на бедро. Наклонившись ко мне, он прошептал:

— Хотя бы на мгновение перестань думать об Птицелове. Он получит свое.

Разве он уже не знал, что я никогда не перестану думать? С улыбкой я сосредоточилась на Седрике, когда он говорил о «старых добрых деньках»… И он даже не был таким уж старым, черт возьми! Но по тому, как он говорил, можно было подумать, что он жил в черно-белом фильме о гангстерах.

— К тому же твоя мать не могла отвести от меня взгляда! — Седрик заговорил между