— Под наблюдением отца. — парировал Астахов. — Он не бросил бы на произвол судьбы своё детище, сын ещё совсем желторотый…

— Такой же как я? — не смог сдержать поток желчи, забурлившей внутри. — Так вот зачем я понадобился тебе? Спасти своё «детище»… — несмотря на возникшую дикую боль в груди, я решительно искал в глазах отца последний проблеск надежды, что я являюсь для него нечто большим, чем предмет для достижения цели. — Ты не прогадал. Мы с Петром хорошо поладили. — неестественно тихо промолвил я, глуша крик в голове. — Тяжело, наверное, понимать, что вся твоя жизнь зависит от сопляка, которого ты избегал столько лет… Что всё исключительно в моих руках…

— Леонид… — сдавленно выдохнул отец.

— Ты облажался, Астахов. — скривил я губы, болезненно ощущая, как рухнул последний шанс на воссоединение семьи. — Не удалось тебе усидеть ни на одном стуле… Ты пропащий бизнесмен и никчёмный отец. Прими как данность и может сможешь перенести утрату без последствий. Всего хорошего. — сквозь сжатые зубы и жгучую пелену в глазах. — Больше не смей приближаться к моей семье. — и резким движением рванул к выходу, чтобы забрать из этой пропасти Алису и укрыться в её тёплых руках от сильной боли в сердце.

— Лёнь… — долетел до меня глухой оклик и в следующий момент я услышал звук падающего тела.

ЛЁНЯ.

— Какого чёрта молчали?! — накинулся я на Михаила, услышав из уст врача причину срочной госпитализации отца.

Сверля его гневным взглядом, боролся с желанием придушить никчёмную шестёрку прямо здесь, в зале ожидания.

— А что бы изменилось? — каменное выражение лица, но в глазах плещется беспокойство.

— Лёнь, не надо… — обхватила мою руку гномиха, переживая, что я устрою переполох в больнице и нас выпроводят вон.

За дверью готовят к операции отца, а ощущение, что на части разрезают меня. Не успевая понять, какая эмоция меня сильнее мучает, попадаю под лезвие другой. Но одно чувство неизменно застыло в груди — страх. Внезапный и глубокий. Поглотивший всю мою душу при виде задыхающегося Астахова.

Я себя переоценил.

Не смог убедить себя в безразличии к этому человеку. Тот ужас, что проник ко мне в самую глубь, был одинаков с теми, что я испытывал за родных. За слёзы мамы при разводе, за сердечный приступ бабушки, за уход Ромыча, за потерю моего гнома.

Вот так, один неожиданный момент расставил всё по местам и воздвиг Астахова на планку с семьёй. Неуёмная дрожь в руках, отчаянный стук сердца, шум в голове не покидают меня уже пару часов, с того момента, как я подбежал к мужчине, теряющему сознание. Его пронзительные глаза, утрачивающие ясность и мой истошный крик о помощи. Люди в халатах и молчаливое объятие моей Алисы. Всё смешалось и разворотило разум.

Как так получилось? Что делать дальше? Есть ли шанс?

Это настоящий подрыв моей устойчивости.

— Врач сказал, что нет смысла тут сидеть… — прижалась к моему боку гном, на подсознательном уровне чувствуя боль в сердце и пытаясь успокоить, ласково водя пальцами по спине. — К нему всё равно не пустят, после операции тебе позвонят и скажут, когда можно будет навестить. Пожалуйста, Лёнечка, поехали домой. — не сводя с моего лица умоляющих глаз. — Уже ночь, тебе нужно отдохнуть…

— Я не усну. — вяло не согласился, устремляя уничтожающий взгляд на водилу отца, косо смотрящего на меня с соседнего дивана. — Пока он мне всё не расскажет. — и со зверской угрозой в голосе. — Говори!

Но падла не торопился выложить мне ту действительность, которую они с Астаховым так тщательно от меня скрывали.

— Какой был приказ, если его накроет? — не мог успокоиться я, даже чувствуя тёплые пальчики невесты в своей ладони. — Ну? — нетерпеливо рявкнул, натыкаясь на размышляющий вид и длительное молчание.

— Не делать его слабым в твоих глазах. — спустя некоторое время изрёк парень.

— Тогда рассказывай, иначе он так и останется для меня незнакомцем, с которым лучше не иметь связей и в конечном итоге забыть, чтобы не засорять память. — неумолимо упорствовал я.

— Лёнь… — вклинилась Алиса, но я сильно сжал её пальцы и процедил:

— Не лезь.

Девчонка затихла и я, чтобы не задеть её чувства, переложил наши руки к себе на колени.

— Старая боевая травма вызвала опухоль в горле… — подал голос Михаил, привлекая наше внимание. — Череда обследований и в конечном счёте решили не трогать её, а следить как себя поведёт.

Когда до мозга дошёл смысл слов, в горле мгновенно встал плотный ком, затрудняющий дыхание. Краем уха уловил такой же надсадный вздох Алисы и на автомате накрыл ладонью её шею, притягивая ещё ближе к себе. Она у меня и так впечатлительная…

— Меня ещё тогда рядом не было. — напомнил Михаил. — С ним был брат. Он говорил, что Владимир Геннадьевич ежемесячно проверялся у врача и всё было под контролем, пока на него не вышли сослуживцы, с которыми он вёл бизнес.

— Дальше. — скомандовал я, сопоставляя информацию с той, что предоставил накануне отец.

Водила недовольно поморщился, не принимая мой властный тон, но посмотрев на Алису, тихо ждущую дальнейшего рассказа, неохотно продолжил:

— Начались боли, приступы удушья. Сначала купировали лекарствами, потом осмотр показал, что опухоль дала рост. Назначили операцию, которую должны были делать через месяц, но шансов на полное выздоровление очень мало.

— Почему нельзя было сразу сказать мне? — еле вымолвил я, прокручивая на повторе последнюю фразу.

— Тебе намекнули тогда у ресторана, ты сказал, что даже если он умрёт, это не твои проблемы… — мрачно отозвался парень и в тот же момент, неестественно дёрнувшись в моих руках, гном подняла на меня полные замешательства глаза.

— Я бываю вспыльчив, но ты же меня знаешь, я никому не желаю плохого… — поспешил погасить в ней разочарование. — Все наши встречи с ним сводились к обвинениям и угрозам, но я не злой, Алис… прекрати на меня так смотреть! — не выдержал я своего же испуга, что она может поменять обо мне своё мнение.

— А что эти сослуживцы с ним сделали, что спровоцировали ухудшение? Побили? — перевела она недоумённый взгляд на Михаила.

— Нет. — опередил его я. — Дома расскажу. — и в знак своего же утешения, нежно поцеловал в висок.

— Есть ещё что-то, что мне следует знать? — вновь повернулся к помощнику Астахова.

— Только то, что он до последнего ограждал тебя от трудностей и на самом деле хотел передать всё, что имеет тебе. — без заминки ответил он. — А что делать дальше решать только тебе. Можешь отказаться, а можешь признать, что между вами есть явно большее, чем просто фамилия…

Теперь отголосок этой фразы застрянет в мыслях и не будет давать мне покоя.

К такому перевороту своей жизни я не был готов. Казалось бы, вот оно, то, что я и хотел.