Примерно так же они обращались с мужиком изThe Los Angeles Times, но тот, казалось, все никак не мог побороть ощущение,что кто-то собирается подкрасться к нему сзади и вышибить мозги диском отколеса. Происходившее выглядело довольно забавно. Я надеялся, что Коэнпромямлит нечто вроде: «Президент Баргер, я полагаю?». Но он слишком нервничал.Он уже поговорил с копами, и его голова была забита рассказами о зверствах ижестокостях; скорее всего, он уже тогда в уме прикидывал статью, которую кто-нибудьсочинит по поводу его кончины: «… репортер сопротивлялся, но безрезультатно.Обезумевшие от наркотиков мотоциклисты быстро изрубили его на куски и насадилиэти куски на вертел… имя его останется в веках».

Самое странное заключалось в том, что Коэнуехал с озера Бейсс с одним из самых длинных и обстоятельных интервью, которыекогда-либо давал журналистам Баргер. Босс Ангелов был тем утром в редкостномрасположении духа. Пригревало солнце, его люди были в безопасности, и, чем быон ни закидывался прошлой ночью, очевидно было одно: это вещество подействовалона него весьма благотворно. Манеру Коэна вести себя можно назвать как угодно,но только не враждебной. Большинство репортеров относятся покровительственно к«отверженным» или задают настолько резкие, самоуверенные вопросы, что с тем жеуспехом могли бы получить все ответы на них в докладе Линча. Однажды вечером вОкленде я наблюдал, как один парень из какой-то газетенки, выходящей в Ист Бэй,допустил сразу две ошибки. Он появился в «Эль Эдоб» и тут же спросил, можно ликупить немного марихуаны. Ангелы еще не успели для себя решить, был ли онпросто непроходимым мудаком или же наркоагентом, как он вытащил немного своейтравы и стал предлагать ее всем присутствующим. Этот ход не проканал, хотя могбы растопить лед, если бы он просто свернул косяк для себя самого. Потом онпредложил купить пиво для всех, постоянно говоря на боп-жаргоне *(жаргонхипстеров, слушающих боп – прим.перев.). Какое-то время Ангелы терпели его, но,пропустив несколько кружек пива, он начал задавать вопросы о Гитлере, групповыхизнасилованиях и содомии. Наконец, Сонни сказал, что дает ему тридцать секунд,чтобы убрать свою жопу от греха подальше, и, если он покажется снова, Ангелырасколят ему башку цепью, как орех.

Другой журналист из кожи вон лез, пытаяськазаться своим в доску. «Есть что-то гадливое в этом парне, – сказал мнеБаргер. – Он либо легавый, либо сумасшедший – и если он ни то, ни другое,тогда он использует нас для чего-то такого, о чем мы не имеем ни малейшего представления».И это оказалось правдой. Отношения этого репортера с Ангелами развивались последующей схеме: неловкость при знакомстве – накал страстей – критическаяточка. В последний раз, когда я говорил с ним, он сообщил, что на него наезжаютуже по-настоящему. Он был настолько напуган, что купил себе Магнум .357. «Тыправ, черт возьми, я струсил, – сказал он. – Если они объявятсярядом, я буду стрелять на поражение». Похоже, Ангелы были удовлетворены.«Пизданутый сукин сын сам напрашивался на неприятности, – заметилодин. – Может, это прочистило ему мозги».

Коэн ни одной из подобных ошибок не допустил.Он задавал очень короткие общие вопросы, и стоял, потея и ерзая, пока егомагнитофон фиксировал ответы. Мне показалось, что я слышу настоящую песню,когда Баргер закончил интервью словами: «Мы, Ангелы, живем в нашем собственноммире. Мы хотим одного: оставьте нас в покое, в одиночестве, чтобы мы моглистать личностями».

А вот еще несколько перлов, собранных темутром Коэном, и почти все они – лично от Баргера:

» На самом деле мы – конформисты. Быть Ангеломзначит подчиняться правилам нашего общества, а правила Ангелов – самые жесткиеиз всех… Наши байки – это первое и самое важное для нас. Мы можем творить такоес нашими байками, что не под силу больше никому. Можете попытаться – все равноне получится. Ангел может разделать «борова» на части и собрать снова всего задва часа. Кто еще так сможет?.. Все эти штуки, – вроде нацистских знаковотличия и шлемов, – чтобы шокировать людей, просто дать им понять, что мысами по себе, дать им понять, что мы – Ангелы… Никаких неприятностей не будет,если нас оставят в покое. Насилие начинается только тогда, когда люди саминаезжают на нас. Пара Ангелов зайдет в бар, и несколько упившихся чуваковначнут драку, но зачинщиками драки обязательно выставят нас. Двое наших уложатих как пить дать… Любые два Ангела могут справиться с пятью другими парнями… Тырешил стать Ангелом? Мы не принимаем первых попавшихся людей с улицы. Мыпроверяем их. Мы должны убедиться, что они будут жить по нашим правилам…».

Баргер толкал прочувственную речь почти час,прекрасно понимая, что его записывают и фотографируют. В определенном смыслеэто означало конец целой эпохи, так как вскоре после этого он понял, что мудрыеизречения, которыми он так щедро сыпал направо и налево, и позы, которые онпринимал перед камерами, стоили денег, и к моменту выхода статьи в свет егооткрытость превратилась в желчность и злобное нахальство.

Оставшаяся часть уик-энда прошла в Бейсс Лейкотносительно спокойно. Многие из Ангелов провели воскресный день в пивныхточках, выпендриваясь перед нахлынувшей толпой туристов. Они поливали другдруга пивом, обменивались непристойными замечаниями с гражданами, и получалибешеное удовольствие, держа всех в напряжении. Пожилой мужчина купил им всемпива, дамы средних лет выкрикивали оскорбительные вопросы, а кассовый аппаратоживленно и весело позвякивал.

Момент напряженности возник в лагере, когда внебольшую бухту Уиллоу Кав ворвались три больших гидроплана с пляжными качкамии девушками в бикини. Они вовсе не искали повода для драки, но приехали«повыебываться», как подметил один из Ангелов, и какое-то время казалось, чтовсеобщему миру и благоденствию пришел конец. Полиция не предусмотрелавозможности нападений со стороны озера, и, когда появились гидропланы, в лагерене оказалось ни одного помощника шерифа. Всем парням на лодках было задвадцать, они были одеты в яркие тесные плавки желто-коричневого цвета. Водасовершенно не испортила им прически – волосы были короткие и здорово набриолинены.Всего явилось около двадцати особей мужского пола и пять или шесть девиц,выглядевших так, как будто они только что прибыли с Французской Ривьеры. Онипривязали лодки к деревьям, нависавшим над бухтой со стороны лагеря outlaws, иначали лениво резвиться, ныряя, обжимаясь с девушками, передавая друг другупиво и полностью игнорируя байкеров.