Какой долгий путь он проделал до этой точки. Путь, вымощенный объяснениями. Для следователя Сьюзен Крид объяснения – дело простое. На заседании подкомитета ее задача состояла в том, чтобы создать объект, к которому можно было бы применить законы. Будем считать, что Крид – патологоанатом, рассказывающий о трупе. Но для Джеффа Виленсии всё намного сложнее. Не только сиюминутная необходимость вынуждает его заговорить языком Крид. Среди DVD, видеозаписей, книг, аудиозаписей, неопубликованных текстов и вырезок из газет, которые он прислал мне после нашего первого разговора, оказалось нечто неожиданное. Написанная им статья на три страницы под названием «Фетиши/Парафилия/Извращения». Статья начинается, точно программа: «Извращения – необычные или важные модификации ожидаемого паттерна сексуального возбуждения. Одна из форм – фетишизм, краш-фетишизм – один из его примеров». Далее излагаются семь теорий формирования фетиша (теория об окситоцине, теория о ложной сексуализации, теория о дефиците контакта с женщинами и т. п.), в качестве приложения описываются семнадцать «возможных стадий развития фетиша» – основа теории о модифицированной выработке условного рефлекса, которой и Джефф, и Сьюзен Крид объясняли конгрессмену Галлегли зарождение краш-фрика.

В то время я не понял, почему Джефф захотел передать мне эту статью. Я также не понял, почему он посвятил «Расплющивание» Рихарду фон Крафт-Эбингу, венскому сексологу-основоположнику, который работал в XIX веке (его «Половая психопатия» описывает «аберрантные» сексуальные практики как медицинские явления). Но затем я добрался до второй части «Американского журнала краш-фриков», изданной в 1996 году. Ее подзаголовок гласит: «Как, собственно, мы во всё это вписываемся?» Во введении Джефф пишет: «Вообразите в полной мере, какой стыд вы испытываете, когда вам не с кем поговорить о своих желаниях. Это величайшее одиночество, которое только можно почувствовать. Ты всё равно что на необитаемом острове.

Что ж, теперь эти черные дни остались в прошлом. Когда мы движемся к XXI веку, после того как на протяжении многих лет различные сексуальные группы совершили каминг-аут, я не вижу никаких причин для того, чтобы люди продолжали чувствовать стыд.

Сегодня выбор шире, чем когда бы то ни было. Когда я был ребенком, я был краш-фриком, вот только я не знал, как себя называть. Сегодня я знаю, кто я, и, что еще важнее, я знаю, почему я существую.

Именно это „почему“ – главное.

В детстве у меня был талант нарываться на неприятности. Теперь я вырос и предвкушаю, как расскажу миру о своей сексуальности. Я готов сразиться со всеми моими критиками. Я выступал по радио и телевидению, в крупных газетах и в фетиш-журналах для взрослых. Я выступал в четырех университетах в Южной Калифорнии. Я также снимаю видеофильмы, которые продаю своим товарищам, краш-фрикам, чтобы они использовали их для мастурбации. Встречайте, я принес вам неприятности, меня зовут Джефф Виленсия!» [404]

Когда 9 декабря 1999 года Билл Клинтон подписал Резолюцию 1887, придав ей законную силу, он распорядился, чтобы министерство юстиции толковало этот закон в узком смысле, дабы он применялся только к «распутно-жестокому отношению к животным, призванному апеллировать к сладострастному интересу к сексу» [405]. За последущие восемь лет прокуроры применили его всего три раза (возможно, опасаясь, что закон окажется хрупким). В каждом случае (и вопреки директиве Клинтона) его применяли против распространителей видеозаписей, где запечатлены собачьи бои. В июле 2007 года The New York Times написала, что соответствие закона Первой поправке оспаривается одним из дистрибьюторов, а также собственниками сайта о петушиных боях, которые вслед за Робертом Скоттом утверждают: Первая поправка не разрешает правительству запрещать изображения незаконного поведения (в противоположность этому поведению как таковому) [406].

Как бы ни сложилась судьба Резолюции 1887, Джефф Виленсия обнаружил, что те несколько бурных недель осенью 1999 года изменили его жизнь безвозвратно. Джефф говорит мне, что его интервью на телевидении и радио были смонтированы, чтобы превратить его в монстра, что он пытался ставить своим родным оригинальные пленки, но те верят только версиям, которые вышли в эфир. Он рассказывает, что его племянница, ссылаясь на то, что у нее маленький ребенок, показала его матери сайты, где выложены краш-видео или критика конкретно в его адрес. «Я потерял друзей, своих братьев и сестер… Понимаете, это было просто ужасное испытание. Я оказался в почти полной изоляции. Понимаете, я остался без друзей, никто не хотел со мной разговаривать, знаете, вот я и подумал… ну, знаете…» Он умолк. Он сообщил мне, что бросил снимать видео. «Я был готов поставить крест на своей жизни». Он говорит мне, что не может найти работу, потому что в наше время работодатели на автомате гуглят имена соискателей работы.

Итак, мы сидим в безликом дворике у «Старбакса» где-то в пригороде, и он говорит мне, что всё это преподало ему два урока: женщины – «такие жестокие суки», а «извращения лучше всего держать в тайне, во тьме». Он рассказывает мне о мужчинах, которые, вдохновившись его примером, открылись своим подругам или женам, и это разбило их жизнь. Он говорит мне, что ему тоже нужна любовь, и теперь у него есть кое-кто, кто его любит, но не хочет, чтобы он продолжал высказываться на все эти темы. Он нервно смотрит на часы на моей руке, откидывается на спинку стула, смотрит в дальний угол автостоянки, вздыхает и тихо говорит: «Кажется, что это только сон…»

Зайдите на YouTube, наберите в поиске «краш-видео» и посмотрите, что получится. Их там полно. Короткие, некачественные домашние видеоролики с женщинами, наступающими на сверчков, червей, улиток, много сочных мягких фруктов. Есть ролики, у которых десятки тысяч просмотров, у большей части – несколько тысяч, у одного – двести тысяч. Это далеко ушло от подпольной торговли дорогими кинофильмами в формате Super-8 в пятидесятые-шестидесятые годы и даже от торговли в восьмидесятые-девяностые, когда реклама размещалась в порножурналах. Если YouTube не удовлетворяет ваши потребности, легко найти длинные и более профессиональные фильмы на многочисленных специализированных сайтах, где торговля идет совершенно открыто, вопреки закону Галлегли.

Галлегли сам создал простор для этого будущего. Когда обсуждалась Резолюция 1887, он взял слово, чтобы прояснить ключевой момент. «Это не имеет никакого отношения к жукам, насекомым, тараканам и прочим подобным тварям, – сказал он своим коллегам. – Это имеет отношение к живым животным – таким, как котята, обезьяны, хомяки и так далее и тому подобное» [407]. На миг появилось то, с чем могут согласиться все. Есть животные, которые чего-то стоят, и есть никчемные твари. А затем Галлегли переводит дух, и не успеваете вы опомниться, как он опять начинает толковать про Теда Банди, Унабомбера и безопасность наших детей.

В августе 1877 года русский аристократ барон Карл Роберт Остен-Сакен, недавно ушедший в отставку с поста генерального консула Российской империи в Нью-Йорке, остановился на несколько дней в Гурнигеле, «на известном курорте с минеральными водами невдалеке от Берна» [408].