— Сколько стоят билеты? — спросила Рэчел.

Кассирша кивнула на доску, но когда Рэчел принялась изучать возмутительно высокие цены, сказала:

— Взрослый — одиннадцать фунтов двадцать пять пенсов, детский — шесть пятьдесят. Или тринадцать пятьдесят и восемь соответственно, если хотите посетить еще и музей Костюма. — Она перегнулась через конторку и скептически оглядела Сашу. — Детям до пяти лет вход бесплатный.

— Ладно, — пробормотала Рэчел. — Забудем про музей Костюма. Один взрослый и бесплатный детский.

— Мне уже не пять, — фальцетом возразил Саша. — Мне семь лет.

Рэчел закатила глаза, а кассирша гневно уставилась на нее.

— В таком случае с вас семнадцать семьдесят пять.

Рэчел заплатила за билеты и, схватив Сашу за руку, потащила его к входу.

— Иногда тебе лучше помолчать, Саша.

— Но это же неправда, мам.

— Верно, верно, сынок. Неправда.

На входе им вручили путеводители. Один для взрослых, другой для детей. Она уже давно хотела сводить Сашу в римские бани: когда их класс туда водили, он как раз болел гриппом. Потом одноклассники рассказывали об этих банях, и Саша чувствовал себя обделенным. Альфи и Дотти водили туда Рэчел, когда ей было двенадцать лет. Вскоре Дотти умерла, и эта экскурсия в памяти Рэчел оказалась прочно связанной со смертью матери. Она уже тогда была смертельно больна.

Мама была настолько слаба, что предпочла остаться в насосном зале, который в восемнадцатом веке превратили в модное кафе, а Альфи провел Рэчел по купальням. Дотти верила и то, что источники Бата имеют целебные свойства — так утверждалось в брошюре, — но когда они с отцом вернулись, се стакан с серной водой так и стоял на столе нетронутым. Казалось, она, закрыв глаза, слушает игру пианиста, но на самом деле она спала — сказывалось действие морфия. Дотти, впрочем, удавалось держать голову прямо, пока она пребывала в своем наркотическом забытьи.

— Перед вами история, которой уже две тысячи лет, — раздался учтивый голос, когда Рэчел приложила к уху аудиогид и нажала кнопку. Саша был очарован аудиогидом для детей и повторял каждый рассказ, из-за чего их экскурсия продвигалась неимоверно медленно. Она старалась не раздражаться. Честно говоря, она пыталась растянуть это удовольствие как можно дольше. Чем еще им было заняться в воскресенье? В последние дни мальчик был таким беспокойным, плакал без причины, писался ночью. Он опять начал заговаривать о собаке, спрашивал о Наполеоне. Казалось, он догадывался о том, чего знать не мог, и слышал то, что даже не говорилось. Она не в силах была придумать, как помягче сообщить сыну, что собаки больше нет. Еще меньше она знала, как объяснить, почему это произошло и как. Она и сама привязалась к этому глупому псу. Что ему пришлось вынести? Может быть, этот зверь Юрий замучил его до смерти? Или Наполеона убил Антон, чтобы преподать ей урок?

Было часов пять, и в купальне было полно туристов, в основном, судя по говору, американцев. Их голоса слышались повсюду. Как у них хватало сил на столько экскурсий? И сколько должно быть у этих людей денег? Правда, Бат относился к чудесам света — что же удивительного, если они пришли сюда!

— Мама, ты только посмотри на это! — воскликнул Саша, потянув ее за руку.

— Да, милый, клево!

Они, пробравшись сквозь толпу, вошли в Большой банный зал. Под открытым небом раскинулся бассейн, от неподвижной черной воды которого шел пар. Со стен на туристов взирали высеченные в камне римские полководцы. Когда-то их сограждане купались здесь, гуляли под этими сводами. Каменные глыбы на полу были истоптаны римскими сандалиями.

Саша присел на корточки и опустил руку в воду.

— Мама, горячая, — сказал он. — Потрогай. Вода почти кипяток.

Она наклонилась и провела рукой по воде. Невероятно! Прямо посреди города из земли била горячая вода. Охранник тронул ее за плечо и предупредил, что воду трогать нельзя. Когда она подняла на него глаза, он подмигнул и сказал:

— Я обязан предупреждать: мало ли, вдруг у кого кишечная палочка или еще какие паразиты.

Она покорно пошла за толпой, лжетуристка среди настоящих экскурсантов, периодически хватая сына за руку, чтобы не потерять. Наступила кому-то на ногу.

— Прошу прощения, — пробормотала она.

— Можете наступить и на вторую ногу, если хотите, — сказал мужчина и улыбнулся.

Он был красив — белокурый, белокожий, чисто выбритый. Но Рэчел почувствовала только смущение. Годы, когда она интересовалась мужчинами, остались позади, и хотя временами стоило лишь глазом моргнуть, чтобы добиться желаемого, она не могла смотреть им в глаза.

Она пошла дальше, следуя за Сашей от бассейна к бассейну, от экспоната к экспонату. Внутри у нее все застыло. Лучше не думать о минувшей неделе, о прошлых месяцах. Может, не стоило прерывать сеансы с Мадлен? Нет, ей становилось только хуже, а не лучше. Так называемая психотерапия оказалась откровенным фарсом. Лучше бы она никогда и не приходила на сеансы! Все, что ей нужно, — это валиум. Если бы только она не завязала с лекарствами… Сейчас пришло время принять пару таблеток. Она бы предпочла лечь в спячку, а не взбадриваться, но надо держаться. Следует уберечь сына. Это единственное, что имеет значение.

С толпой туристов они вышли на залитую солнцем улицу. Крепко держа Сашу за руку, она направилась на монастырское кладбище. Саша захотел мороженого, и они сели на скамейку в тени монастыря. Саша ел мороженое, а Рэчел затягивалась «Кэмелом» — для нее это было как глоток воздуха для утопающего. Последняя сигарета, а ведь только утром она купила целую пачку. Она взглянула на сына. Какой она подает пример? Правда, Антон не курит, и, может быть, Саша пойдет в отца. В каком-то смысле он был образцом для подражания. Мадлен как-то упоминала о влиянии воспитания на характер. Она осторожно намекала, что если Рэчел не освободится от Антона, то Саша вырастет и будет копировать поведение отца. Что за бред! Рэчел сжала зубы, из глаз хлынули злые слезы.

— Мама, а чем мы теперь займемся? — спросил Саша.

— Чем хочешь, Саша. — Она вытерла слезы краем футболки. — Сегодня твой день.

— А ты куда хочешь?

— Не знаю. Ничего не приходит в голову, дорогой.

— Давай покатаемся на лодке.

— Отличная мысль!

Меньше всего ей хотелось кататься на лодке, да ладно уж!

Они успели на последний экскурсионный катер, и на борту оказалось довольно мило. Катер скользил по реке, и Рэчел смогла наконец расслабиться. На берегу росли огромные деревья, и нужно было наклоняться, чтобы не удариться о ветки. Капитан постоянно отпускал шутки, и все смеялись, даже Рэчел. Он оказался приятным малым, и Саша пересел к нему на корму. Они отлично поладили.

Рэчел смотрела, как они болтают и смеются, — Саша просто засыпал бедолагу вопросами и собственными комментариями. С Антоном он так себя не вел. Он смотрел на отца как на супергероя и изо всех сил старался ему угодить — сердце Рэчел сжималось от такого низкопоклонничества. К счастью, после того как они съездили на прогулку, которая так расстроила малыша, Антон не появлялся, и Рэчел надеялась, что еще долго его не увидит. Всякий раз, когда Антон уезжал, она мечтала, чтобы он не вернулся.