— Заботливая моя, я в норме.

— Прицепился урод, даже дружков своих бросил и полквартала перся. День рожденья у него, дамы сердца нет на вечерок, а я прям подарочек… Фу. Вы поднимайтесь, если хотите, а я пока тут на минутку застряну.

Она выудила из кармашка испаритель. После выдоха пара потянуло запахами винограда, корицы и цитруса.

— Глинтвейн?

Я немного огорчилась, увидев возврат к вредной привычке.

— Ага.

Юрген достал из рюкзака пакет с подарком. Катарина хмыкнула скептически, заглянула, и стала смеяться:

— Вы че, детский сад, я такое не надену! Что за помпон?

— Не наденешь, так дома н абажур нацепи. Назад не принимается.

— Спасибо, конечно. Но вкуса нет у вас обоих… хотя пальтишко, Конфетка, у тебя отпадное. Тут я ничего не могу сказать. Очень классно вся смотришься. Шляпку в том же стиле не могла подобрать для меня, а не вот это вот?

Я развела руками. А Катарина спустя вдох и выдох «глинтвейна» сказала уже без жеманства и насмешки, а искренне:

— Спасибо.

И на Юргена признательно посмотрела, за то, что в обиду не дал, и на меня — за шапку. Дурацкий на ее взгляд, но все же подарок. Мы подождали пока она допыхтит, и поднялись в квартиру втроем. Герман прислал сообщение, что в пути, и если приедет раньше, то будет ждать на улице. К толкучке не присоединится. А у восточного людей оказалось мало, — только пятеро старожил-пограничников, которые уже в зале обсуждали что-то о ходах. Их сокращение и «оживление» некогда абсолютно глухих мест. Как я успела уловить из разговора — все они были ходами, через которые пограничника забегали на вызов-сбой. Вот — надо ведь еще и это выяснить, как одно с другим связано? Какая цепочка событий в прошлом запускалась, что изменяла не только судьбу одиночек, но и судьбу закрытых и брошенных помещений? Я оставила себе мысленную заметку — проверить будку ремонта обуви. И попросить Германа проверить тот ход, через который он зашел на вызов к Марку Золту — работает ли закон перемен так же четко, или нет?

— Проходите, проходите… сегодня собрание вне графика и не для всех, так что просто сидим, чаевничаем и дела обсуждаем. Присоединяйтесь пока ждем восьми.

— Уже восемь.

Мы только скинули верхнее, не разуваясь, как обычно, как тут же в дверь раздался звонок.

— Да, точно. И последние люди вовремя.

Староста открыл дверь, впуская, Роберта Тамма и Августа.

Я глазам не поверила — на столько времени наследник пропал, а теперь объявился. И вот так сразу, даже не откликнувшись звонком или сообщением на все мои прежние дозвоны и послания. Когда он вернулся? Не удержалась, так и воскликнула:

— Когда вы вернулись?

— Тебя не узнать, встрепенулась, румянцем обзавелась. Все хорошо, наместница?

— Да какая я… все хорошо. Вопросов много!

— А вот как раз и поговорим.

Поздоровались со всеми, подключились к обсуждению ненадолго. Я не могла удержаться от того, чтобы не обращать внимание на Роберта и Катарину, но как не старалась — ничего не заметила. Ладно, Тамм, — его лицо не открытая книга, но девушка-то должна была проявить хоть какие-то эмоции в его присутствии? А с другой стороны — чего я ждала? Что Роберт внезапно проявит к Катарине личный интерес? А подруга подойдет и скажет в лоб: «я люблю тебя»? Быть может, я ни для кого ничего не открыла — и Роберт прекрасно знает о ее влюбленности и она о его попечительстве, только каждый остается при своем и понимают — между ними ничего не может быть.

Я еще раз украдкой взглянула на них, стоявших по разные стороны от входной двери зала, и спросила саму себя: «Так это правда — где он и где она?». Да, Катарина родилась в культурной семье и ухватила, пусть и не полностью, хорошее образование. Только все равно это так, — две досточки в мостике через пропасть между ней и уровнем Роберта. Касательно всего — от жизненного опыта до культуры поведения. Но ведь она все же — наследница. Этого достаточно? Или… что на самом деле важно, а что не важно для людей, не безразличных друг к другу?

Август в полголоса переговорил со старостой, кивнул, и шепнул мне:

— Пойдем. Мы тут сейчас не особо нужны, не потеряют.

Зашли в рабочую комнату с картотекой — я, Роберт и Август. Хозяин обустроил место — освободил от книг и бумаг стол, чуть выдвинул его к середине и принес чайник чая. Едва он ушел, Август попросил:

— Расскажи заново, что случилось в тот день, когда ты вытащила Нику, шаг за шагом.

— Столько времени прошло, разве я вспомню подробности? Месяц…

— Постарайся.

— Почувствовала сигнал, как и обычные вызовы, кинулась к ближайшему ходу, на бегу достала блокнот, а там не имя — а пятно крови. Теперь я знаю, что это значит, старосты объяснили. Только это не совсем такой точно случай получается… Я не думала особо, а махнула не глядя. Выпала уже в подвале. И Ника была не при смерти.

Август кивнул мне на стул, сел сам, а Роберт остался стоять у стеллажа. И он и наследник помолчали немного.

— Да, староста доложил, что вашу троицу просветили в некоторых деталях… Зов смерти очень редок, я не хотел тебе в больнице ничего объяснять, не хотел пугать. Раз все обошлось, Ника жива и ты тоже сидела вполне целая и невредимая. Даже думал, — ошибка. Хороший сбой. Никто не погиб. Только, Ирис… мы выяснили, что не было ни сбоя, ни ошибки.

Я молчала и слушала. Раз Август завел разговор, значит, сейчас и все объяснит. Но продолжил не он, а Роберт. Подал свой тихий голос:

— Все, что ты сейчас услышишь, тайна следствия. Человек, которого мы задержали за похищение Ники убил свою первую жертву три года назад. И за прошедшее время прибавил к списку еще трех девочек, все возрастом от двенадцати до пятнадцати лет. Действовал очень осторожно, хитро и с большим расчетом, поэтому его не удавалось вычислить. Дети пропадали, тела не находили. Сейчас мы знаем, что он хоронил их в погребе своего дома. Там, в подвале, если подвинуть тюки с одного места, — есть люк еще глубже.

— Боже…

Я тяжело выдохнула и сама у себя перехватила руки, потянувшиеся закрыть уши. Сжалась немного, продолжая слушать и сохранять внимание.

— Эксперты выяснили, что каждая жертва проходила через один и тот же ритуал истязаний. Сам маньяк тоже дал показания об этом: он заманивал девочку, оглушал, связывал и увозил в багажнике автомобиля в свой загородный дом. Запирал в подвале. Выжидал до следующего дня, и, если видел, что нигде не напортачил и полиция не едет его арестовывать, спускался вниз и устраивал ад… без подробностей, Ирис, тебе они ни к чему. — Он сам сделал паузу и заметно шевельнул желваками, стиснув на мгновение зубы от подавленной ярости. Спокойно продолжил: — Убивал их всегда на четвертый день с момента похищения. Душил.

Я не выдержала и закрыла глаза, даже отвернулась немного. Господи, маленькая беззащитная Ника… девочка, сумевшая спасти себя с помощью своих способностей, смогла дать сигнал и вызвать меня. Так вышло, что меня. А другие? Другие умирали после мучений… дети… Если бы этот ублюдок и извращенец поймал снова обычного ребенка, то и сейчас бы ходил не пойманный. Ника не дала бы показаний, не описала лица и машины…