Имам призвал христианскую церковь к стойкости перед лицом ежедневных унижений и насмешек. Он заявил, что мусульманская община готова поддерживать христианство, «вместе сражаясь против греха, искореняя варварство и современное язычество».

Крики из зала раздались незамедлительно: «Кто ответит за теракты? — кричала делегация иудеев. — Кто бы говорил про варварство!»

Тогда, вопреки знакам Папы Римского, главный раввин Израиля встал и смерил аятоллу и побледневшего имама презрительным взглядом:

— Вы неверно трактуете слово «варварство». Для вас варварство — это наука, современная медицина и равенство людей перед законом. Для вас варварство — это суд, основанный на гражданском праве, а не на шариате. На самом деле варварство — это угнетение женщин, варварство — это обещать молодым ребятам райские кущи, если они взорвут полный евреев автобус. Лучше мы будем с варварами, как вы их себе представляете, чем с вами!

Аятолла Ширази не мог это проигнорировать: он поднялся с места и напомнил раввину об операциях Моссада, о неприкрытом фашизме «еврейского государства», о «спекуляциях на теме Холокоста» и обстрелах сектора Газа, после которых сотни детей стали сиротами и инвалидами.

В отличие от премьера своей страны, элегантно повесившего трубку после просьбы генсека ООН «понять» ХАМАС-2, раввин не стал завершать диспут. Он уже начал отвечать, когда Иннокентий XIV встал и объявил, что «ссоры ни к чему не приведут», призвал «слушать голос разума», на что тут же получил ехидные комментарии из зала о тысячелетнем изнасиловании разума верой.

Продолжались крики на иврите и на арабском; Иннокентий XIV призвал всех к смирению и заявил, что главный принцип, «объединяющий нас всех, находящий отклик в наших сердцах и благословение Господа», — это принцип ненасилия, и в жёсткой форме потребовал от всех участников собрания немедленно это признать.

Все нехотя согласились, и Иоанну стало за них стыдно. Идея, которая могла стать великой, — собрать все авраамические религии и покончить со спорами, заключить соглашение об общих принципах веры, о роли веры в Бога в XXI веке, вдохнуть в увядающее религиозное мировоззрение новую жизнь, упёрлась, как это обычно и бывает, в ослиное упрямство горстки самопровозглашённых «наместников Господа».

«Как будто они чем-то лучше нас, — думал Иоанн, сидя в зале и слушая очередную перебранку, — ведут себя так, будто им доступна некая сокрытая от других истина, как будто они-то знают правду и потому имеют право поучать всех остальных… Никакие они не “особенные”, избравшие “иной”, “возвышенный” путь… такие же дураки, как остальные политики, только ещё хуже, потому что те хотя бы пытаются что-то изменить, а не только встают в позу и надувают щёки, пока детей запугивают, девочек уродуют женскими обрезаниями, а радикалы пользуются доверчивостью необразованных несчастных людей и заставляют поверить, что могут спасти их души и воскресить их любимых людей…»

Иоанн вдруг закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Крики и громкая бессвязная речь ораторов отвлекали, но поплавок задрожал, леска натянулась — как тогда, в озёрах Карелии, где они с Мелиссой ловили щук… тихо, тихо, важно не дёргать и не рвать леску, тянуть на себя медленно, вести её, не упустить улов…

«Есть, — медленно, словно боясь сглазить, подумал Иоанн. — Кажется, я поймал свою рыбу».

Конгресс провалился — это было ясно с самого начала; но при всей своей дремучести, при всей наглости и глупости священники отлично знали и понимали то, что все остальные предпочитали не замечать… Один историк по фамилии Фергюсон, чьи книги Иоанн читал и реферировал ещё в школе-интернате Смайли, завершил своё исследование западной цивилизации следующими словами: «…сегодня мы забыли, кто мы есть. И от того, сумеем ли мы вспомнить о нашем наследии, вспомнить о нашей истории, зависит, останемся ли мы собой завтра».

«Остались ли мы собой? Вспомнили ли мы, кто мы есть?.. Слова и идеи — говорю я, писатель, — вот то, что нас определяет… Вся эта религиозная борьба занимала нас тысячелетиями, и она кое-что значит, потому что европейский мир — плоть от плоти мир христианский, мы все вышли из этой колыбели, и с этим ничего не поделаешь… Это наш крест, наш врождённый порок… Но сейчас, сегодня религии умирают, однако человечество сумело вынести из них крупицы мудрости, пронести сквозь тёмные века и сохранить… выпестовать в гуманизм… а для гуманизма так мало значит вероисповедание и так много — вера и ценность… святость человеческой жизни и свобода, альтруизм, любовь к ближним, прощение и надежда на спасение… Неужели этим светлым порывам, всей христианской культуре суждено сгинуть? Неужели тысячелетиями мученики страдали и умирали… чтобы сегодня о них судили по этим горлопанам?.. Христианские демократы пытались сочетать политику с нравственным императивом, но у них это не получилось, слишком шатким был фундамент… Этика новой эпохи должна быть другой. Это должен был свод универсальных ценностей и нашей общей, глубоко традиционной веры в светлое будущее…»

Иоанн больше не слушал выступления пастырей рода людского; после заседания он мигом вернулся в отель, проигнорировал сообщения от Стивена и своего начальства из Лондона, включил компьютер и создал новый файл:

«ХРИСТИАНСКАЯ ЭТИКА ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ».

Нет, это не то, совсем не то.

«НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВАНИЯ ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ».

Да. Уже ближе.

«МОРАЛЬНАЯ ОСНОВА ЕВРОПЕЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ».

Нет… Иоанн стёр слово «европейской», заменил на «западной»… Нет, не подходит.

«Западная цивилизация, — подумал он, — это не только США и Европа, это и Россия, и Израиль, и Япония, и частично Китай, и Южная Корея, и Австралия, и даже Индия… Западная цивилизация — за последние пятьсот лет она стала синонимом прогресса, путевой звездой гуманизма, что бы там ни воображали себе собравшиеся на этом конгрессе “мудрецы”…»

Иоанн стёр слово «западной» и написал заново:

«МОРАЛЬНАЯ ОСНОВА ЦИВИЛИЗАЦИИ».

«Это игра терминами, конечно… но я не собираюсь врать, наоборот, я хочу заставить их посмотреть в глаза правде… Европа — западная цивилизация — вот что есть человеческая цивилизация, самое главное и важное в ней… Она поставила во главу угла человека и его свободу, она открыла миру космос и потаённые уголки человеческого организма, расшифровала двойную спираль ДНК, обнаружила квантовое взаимодействие и парадоксы относительности, она спустилась на дно океанов и она создала ядерное оружие… Всё, что нас окружает, — это западная цивилизация, и я приравниваю её к цивилизации вообще. Византийцы называли себя “ромеи” независимо от этнической принадлежности, им было всё равно, лаконец ты или иллириец — все мы римляне, если мы часть цивилизации, а все вокруг — варвары, и ни слова больше…»

— Ха! — усмехнулся Иоанн. — Кажется, меня опять уносит к моим любимым грекам! Да без всяких генетических открытий они понимали, что люди делятся не по цвету кожи, а по уровню культуры… Уж они-то были посерьёзнее вас, жлобов, уж они-то понимали, какое наследие нужно сохранять, а какое выбрасывать…