— У тебя глаз-алмаз. Так даже лучше, это будет нетрудно.

Паоло смотрит на меня удивленно.

— Стэп, прости за вопрос… а ты что же, воображаешь себя принцем на белом коне?

— Это зависит от того, какова в этой истории Золушка.

— Ну как?

Эле едва не напрыгивает на меня. Она, похоже, сошла с ума.

— Рассказывай! Давай… что там у тебя было? — Она толкает меня, пихает кулачками, чуть ли не бьет. — Я уверена, что-то было…

— Да с чего ты взяла?

— Я чувствую… чувствую… ты же знаешь, у меня интуиция.

Она садится поближе.

— Раз интуиция, тогда ладно, я тебе расскажу, но не говори никому, хорошо?

Эле кивает, таращит глаза, она сгорает от нетерпения.

— Мы занимались любовью.

— Что?

— Что слышала.

— Не может быть.

— Может.

— Ты, подруга, что-то загнула.

— Ну, тогда мы ничего не делали.

— Да, ничего! Никогда не поверю.

— Ну вот, видишь? Ты же не веришь в это.

— Но ведь есть что-то среднее.

— Слушай, что ты от меня хочешь?

— Правду.

— Да я же сказала тебе правду.

— То есть?

— Первое.

— То есть? Вы трахались?

— Но почему ты так это называешь?

— Потому что вы именно этим занимались, или нет? — она смотрит на меня недоверчиво, все еще до конца не веря. — Тогда ты мне наврала.

— Ну хорошо, тогда мы трахались, занимались любовью, занимались сексом, как хочешь, так и называй. Но мы это сделали.

— То есть, вот так сразу, ты — с ним?

— Да-а-а-а, а с кем же еще?

— Ну извини, ты же столько времени ждала.

— Вот именно! Видишь, какая ты непоследовательная. То ты мне говорила: «Ну, когда ты уже это сделаешь, ну вот хотя бы с этим, иди с этим, какая тебе разница, если не понравится, ты можешь послать его…» — ты толкала меня к первому встречному, а теперь зудишь, что я пошла со Стэпом. Ты какая-то странная.

— Да нет, мне просто кажется необычным… ну и как он был?

— Как он был? А я-то откуда знаю, мне не с чем сравнивать.

— Да, но тебе было хорошо, он сделал тебе больно, ты получила удовольствие, каким способом вы это сделали?

— О Боже, ты как полноводная река, тебя распирает от вопросов.

— Да, я такая.

— Какая?

— Полноводная река.

— Ну, ладно. Сначала мы были на Капитолии. Там мы начали… Потом перешли на римский Форум…

— И там он тебя проткнул.

— Эле!!! Ну почему тебе надо обязательно все испортить? Это было прекрасно. Если ты будешь продолжать в том же духе, ничего больше не расскажу.

— Эй, если ты будешь продолжать в том же духе, я тоже попрошу слова.

Быть не может. Его голос. Мы с Эле резко оборачиваемся. Двумя рядами дальше сидят они — Стэп и Марк-Антонио. Они все слышали. Но давно-ли они там? Что я сказала? О чем говорила? За четверть секунды у меня в голове пронеслись последние полчаса… что я делала, что говорила. О Боже! Что я там ей рассказала? Что-то все же рассказала. Но сколько времени они там сидят? Я убита, уничтожена, я готова провалиться сквозь землю. Но ведь это ТП, Театр Побед, храм варьете. Здесь выступал этот, как его? Проволино[52]. Как он там говорил? «Ротик мой, закройся и молчи». А если бы я была Карра[53], я бы исчезла как волшебница Магелла в ее песне. Я встречаюсь взглядом со Стэпом, он насмешливо говорит:

— Ну, так как, у нас неплохо все получилось, да? Так ведь, Джин?

И он весело смеется. Я даже не знаю, что сказать… Нет, он не должен был услышать все. Во всяком случае, я на это надеюсь. Марк-Антонио нарушает драматическую паузу.

— Ну, что сегодня вечером будем делать? После всех этих чудных историй мы могли бы устроить приватную вечеринку.

Марк-Антонио смотрит на меня. Взгляд у него очень красноречивый. Шутит, наверное. По крайней мере, я на это надеюсь…

— Поменяемся парами? — Эле хохочет, глядя на меня.

— Неплохо бы. С тобой, Джин, я бы замутил!

Марк-Антонио подходит ко мне и гладит меня по голове. Стэп сидит спокойно, покачиваясь на сиденье взад-вперед. Я не знаю, что делать. У меня дыхание перехватывает. Я краснею, во всяком случае, мне так кажется. Опускаю глаза, фыркаю. Волосы наэлектризованы. И тут случается чудо.

— Так, все готовы? Начинаем!

И при этих словах ассистента студии, или директора, — не знаю точно, — начинается всеобщее движение. Кем бы он ни был, он меня спас Я убегаю, но вскоре возвращаюсь назад. Он, похоже, не готов к этому моему демаршу, тем лучше. Я подхожу к нему и зову:

— Стэп?

Он оборачивается. Я легонько целую в его губы. Вот так. Стэп смотрит на меня. И улыбается так, как только он умеет.

— И это все?

Не хочу, чтобы последнее слово было за ним.

— Да, пока все.

И, больше ничего не сказав, спокойно ухожу.

Директор студии подходит к Стэпу.

— Сильна девчонка.

— Очень.

— Как ее зовут?

— Джиневра, для друзей — Джин.

— Действительно сильна.

Директор студии отходит. А я неуверенным голосом его окликаю.

— Эй…

— Да?

— Это верно, что сильна. И она — моя.

В день репетиции я сижу с Марк-Антонио в режиссерской. Рядом с нами, отделенные от нас стеклом, сидят Мариани и компания. Змей нервно ходит из угла в угол. Кот & Кот сидят как ястребы-стервятники за спиной у Романи. Они смотрят на монитор, зыркают глазами по залу, подыскивая идеальный кадр, именно тот кадр, который лучше всего даст людям возможность увидеть то, что им покажут. А вот Романи — тот, наоборот, сидит спокойно и покуривает сигарету, которая каким-то образом висит в его пальцах, сохраняя равновесие, в нескольких сантиметрах от лица. Пепел описывает сложнейшую дугу, парит какое-то время в воздухе, не падая, Романи другой рукой делает легкие движения, щелкая пальцами. Он чередует камеры, которые ему быстро выводит невозмутимый помощник. Тот нажимает кнопки на клавиатуре, как будто играет на маленьком пианино, находит на маленьких мониторах картинки и переводит их на большой монитор, стоящий перед Романи. Один, два, три, наплыв, четыре, пять, шесть, общий план.