Рука Марийки прожигала до боли. Еще чуть-чуть – и жжение стало бы невыносимым. Марианна понимала, что нельзя отпускать руку, и вопросительно посмотрела на девочку.

– Нет никакой боли, – уверенно сказала та, – как нет того, что способно чувствовать боль. То, что ты якобы чувствуешь, – проекция твоего сознания, побочный эффект эмпирической памяти. Стоит лишь пожелать, и неприятные чувства исчезнут. Нечего обжечь! Нечего повредить!

А ведь и вправду, достаточно было принять озвученную девочкой парадигму за данность, как все встало на свои места: ни руки Марийки, сжигающей ладонь Марианны, ни ее собственной руки не существовало – оставалось лишь фиолетовое мерцание их флюидов. Не рука, а фиолетовый луч вплотную примыкал к другому такому же лучу, исходящему из центра фиолетового свечения Марианны.

– Пора! – снова позвала Марийка, взяв Марианну за другую руку, точнее, луч, который притворялся рукой.

Получился фиолетовый обруч, и этот обруч вдруг зашелся пламенем, распаляющим в разные стороны фиолетовые искры. Марианна, теряясь в пламени, ловила слова девочки, которые, казалось, доносил ее разум из недосягаемой доселе глубины.

– Я вижу, куда движется Вихрь. Смотри!

И Марианна увидела, как туча над домом стала клубящимся синим дымом, невесомой петлей взметнулась над начисто снесенной крышей и взяла направление на север. Марианна уже знала, что делать. Нужно перекрыть Вихрю путь, взяв его в кольцо, а после повторить то, что когда-то сделала Бусинка, – ворваться стремглав в самый центр бушующей стихии, но на этот раз не открыть, а запереть ворота из недр земли на ее поверхность.

Несложно догнать смерч, когда он достигается одним лишь помыслом. Бусинки собрались – образовав круг, Марианна с Марийкой замкнули кольцо, зажав Вихрь в огненные тиски. Ветер взвыл, оглушая трубным голосом. Тяжелый звук… От него замирала душа. Но, как ни извивался Вихрь, как ни стращал утробным воем, его сила не могла сокрушить пламенное кольцо Бусинки. Оставалось, как бывало раньше, совершить прыжок.

– На счет три! – крикнула Марийка, начав отсчет. – Один, два…

– Подожди! – Встревоженный голос Марианны едва прорвался сквозь трубный вой. – Я не вернусь в свой мир, если прыгну, так? Марианны больше не будет?

Сокрушительный ветер уже срывал огненные петли.

– Дура! – зло выкрикнула девочка. – Никакой Марианны и так нет! Есть только Бусинка! Я показала тебе маршрутку, ты видела, чего стоит мир за ее окнами. Стоит ли жалеть о нем?

– Нет, не о нем. Я буду жалеть о себе. Не могу объяснить. Это тоска. Я всей душой прикипела к земле, к Марианне на Земле. Сама не понимаю, чего жду, на что надеюсь. Знаю только – надежда тянет обратно.

– Да пойми ты, дура, все, оставленное тобой на Земле, все, что принадлежит Марианне, – иллюзия, киномиф, транслируемый через темные очки пассажирам маршрутки.

– Вижу, понимаю, но не могу…

Вихрь чувствовал слабину и рвался, дразня ледяными порывами языки фиолетово-оранжевого пламени.

– Тебе придется… – неожиданно ласково произнесла девочка. – Другого выхода нет. Если я прыгну одна, то закрою путь. Но Вихрь не умрет в одночасье. Без меня кольцо разорвется, и Вихрь всей силой обрушится на тебя.

Сознание Марианны угодило в ловушку и металось, не находя выхода.

– Думай быстрее! На счет три! – повторила Марийка, и Вихрь возопил протяжно и гулко, подражая голосам, зловеще стенающим в самой Преисподней.

* * *

И в этот кульминационный момент Вихрь неожиданно взял паузу. Он перестал рваться прочь из объятий огненного обруча, он присмирел, затаился, и грозная буря сменилась мерным колыханием воздушных масс.

– Корень – основа всему… – произнесла Марианна некогда сказанные Ильей слова, внезапно пришедшие на ум. – Дом… Что-то происходит в доме. – Марианна быстро уловила связь.

Первый этаж загородного коттеджа Рад-Х тут же предстал как на ладони – никаких разрушений не наблюдалось, очки передавали мир в режиме обывателя. Зашумленный экран покрывала прерывистая рваная сетка. Серебристые полосы подрагивали, истончались, угасая на время. Тогда на дисплее появлялось изображение рэпера, застывшего в кадре с глумливой ухмылкой и косым безжалостным взглядом из-под надвинутой на самые брови красной бейсболки. Света от экрана хватало на пару метров вперед, остальное пространство зала занимали молчаливые тени: на местах по периметру недвижно стояли охранники-вороны, будто вросшие в землю; повсюду валялись пластиковые стаканчики, недопитое содержимого коктейлей подкапывало из них, оставляя пятна на каменной плитке пола; рядом неподвижными пластами лежали тела, и из них, точь-в-точь как жидкость из брошенных стаканчиков, капля за каплей уходила жизнь.

И в это царство оцепенения и безмолвия вдруг ворвался ветер. Внезапно открывшиеся автоматические двери впустили потоки влажного морозного воздуха, и незримая стена, отгородившая дом от внешнего мира, рухнула в один миг. А внешний мир успел круто перемениться: беспросветную мглу вечернего пасмурного неба, замершего в однообразной статике, сменили мчавшие наперегонки друг с другом седые перистые облака по лилово-черной трассе испещренного звездами неба. А на небе том, представлявшемся удивительно живым, взошла луна – удивительно полная и особенно яркая.

Лунная дорожка холодным блеском вырывала из тени коридор аллеи, ведущей к дому. А по коридору в свете ясной луны по направлению к коттеджу шествовала процессия из трех человек. Высокая женщина в длинном черном пальто грузно ступала, тяжело дыша. Из-под цветастого платка выбивалась седая прядь густых волос. Ее черное одеяние мерцало в лунном свете, переливаясь волнами. Женщина была стара, но несла себя гордо, прямо. И дело не только в размеренной поступи и гордом стане. Все ее существо излучало древнюю мудрость и некую необъяснимую двойственность, тем внушая уважение и трепет.

Несмотря на то что опорой при ходьбе ей служила деревянная клюка, под руки ее поддерживали двое: по одну сторону – худощавый юноша в темной одежде с рюкзаком за плечами, флуоресцентные лямки светились ярко-оранжевым огнем, по другую – субтильный, немного сутулый мужчина с белесыми кудрями, сродни холодному отсвету провожавшей спутников луны. Троица ступила на порог дома, и стеклянные двери затворились за ними, оставив за спиной лунную дорожку с ее покровительственным сиянием.

Оцифрованный рэпер недовольно закряхтел через пробудившиеся динамики:

– Что происходит? В чем дело? Кто здесь?

Как будто продирая глаза ото сна, он пытался разглядеть нежданных гостей сквозь редкие просветы серебристой завесы экранного шума. Троица стояла спиной к лунному свету за прозрачными дверями, лица пришельцев скрывала тень. Но сила шувихани разливалась из темноты.

Картинно прочистив горло, МС Рад-Х радостно воскликнул:

– Верховная жрица привела двоих! Но пятьдесят шесть уже на месте. Полна колода! Приветствую!