– Как это мило! – ехидно произнесла Марийка, наблюдая со стороны неумелое актерство служек.

– С таким же успехом они бы могли предложить яд – никто бы не возражал, – сказала Марианна.

– А это и есть яд, – ничуть не изменившимся тоном заключила девочка. – Ты ведь помнишь, что требуется для замещения.

– Грань жизни и смерти… – Марианна задумалась, вспоминая. – Что нам стоит вмешаться прямо сейчас?

– Вихрь должен вначале проявить себя. Чтобы отрезать ему путь, мы должны видеть его направление.

Марианна, тяжко вздохнув, вновь навела мысленный курсор, продолжая созерцать празднество безволия во власти морока, где одни коктейли сменялись другими, и все опьяняли, будоражили чувства, до одури веселили, где дурманящий яд в ярком пластике, подслащенный спелыми ягодами, приправленный ароматами цитруса и мяты, с каждым глотком уводил сознание в необозримые дали, опустошал взгляд, заволакивая туманом, пока не осталось в толпе ни одной мысли, ни одного непохожего лица. И тогда все, как один, раскрасневшиеся и потные лица в один миг приобрели нездоровую бледность, будто под мощным давлением неизвестной природы им разом выкачали кровь, и все, как один, тела, одержимые единым экстазом, вдруг повалились навзничь, будто сраженные наповал невидимым убийцей. Марианна ахнула. В памяти всплыли чудно прыгавшие через скакалку марионетки Элизиума. «Как глупо, – подумалось ей, – они неплохо обойдутся без украденных кукол при таком изобилии новых».

– Приготовься! – Голос Марийки прозвучал как гром в мертвой тишине. Марианна вздрогнула. – Идет буря!

Девочка сжала запястье Марианны, и та ощутила жар от ее ладони.

– Мы движемся? – удивленно воскликнула Марианна, когда картинки за окном, чередуясь, начали проплывать перед глазами.

– Это иллюзия движения. Как в железнодорожном вагоне на станции: стоящий напротив поезд трогается с места, а кажется, будто движется тот, в котором находишься ты.

Пальцы Марийки развернули карту – седьмой аркан: воин с жезлом в руке управляет колесницей, – только карта была в перевернутом положении.

– Вихрь привел Колесницу в движение. Мир за окнами маршрутки меняет слайды. Новые пассажиры заменяют тех, чье сознание тускнеет, приближаясь к точке невозврата. Масштабное замещение требует смены декораций.

На первом этаже коттеджа по-прежнему сиял экран. Создавалось впечатление, что он вобрал в себя все существующее в этом замкнутом мирке свечение, предоставив остальную площадь в распоряжение теней да траурного беззвучия. Изображение Рад-Х на мониторе застыло, он больше не куражился – в том не было нужды; шевеля одними губами, механическим голосом он отсчитывал цифры по порядку. Константин, прятавшийся в тени, понял – голос считал тела. Электронный паренек, дойдя до цифры 54, осекся, из колонок послышался треск, после чего скрипучий голос гневно произнес:

– Должно быть пятьдесят шесть. Где еще два?

Из тени выступил охранник в черном:

– Один оказался вором. Ушел, прихватив Элизиум. Я поздно его срисовал.

– А со вторым что? Куда делся второй?

Константин затаил дыхание. Убежище за экранной ширмой вдруг представилось ему смехотворным и крайне ненадежным.

– Наверное, тоже ушел, – пожал плечами охранник. – Прикажете поискать?

Злейшим врагом Константина в те секунды предстала тишина. Он опасался потревожить ее неловким движением, вздохом, даже биением сердца.

– Раньше надо было. Некогда теперь. Карточный домик почти готов. Тащи сюда запасных!

Охранник исчез за стеклянными дверями и спустя пару минут вернулся. Константин осторожно выглянул из своего убежища и увидел, как охранник катил перед собой проржавевшую садовую тачку. По тому, как он тяжело вздыхал и тужился, можно было заключить, что в тачку погружено что-то весомое. Константин напряг зрение, тут же пожалев – из тачки свешивалась голова, еле державшаяся на тоненькой шейке, съехавший капюшон обнажал спутанные ярко-розовые волосы. И волосы, и их цвет, и капюшон Константин узнал – в тачке лежала та самая девушка, что вместе со своим приятелем мечтала попасть на перформанс, клянча у них со Степой билетики у ворот. «И попала…» – подумал Константин, спешно прячась за ширму, едва переводя дух. Ба-бах – точно два мешка шмякнулись о твердую плитку пола. Не было нужды смотреть – и без того ясно, охранник опрокинул тачку, из которой вывалились два тела, несложно догадаться, кому принадлежало второе – конечно же столь же невезучему приятелю девушки с проколотой губой.

– Порядок! – сказал механический голос с экрана. – Теперь все пятьдесят шесть на месте. Ровный счет!

Константин сглотнул. В горле совсем пересохло. Язык прилип к нёбу. Утешало одно – его не обнаружили. Получается, далеко не все известно Вихрю. Не так уж он умен, а значит, его можно перехитрить.

– Начнем! – воскликнул рэпер, хлопнув в ладоши, и из динамиков донесся пронзительный высокочастотный звук.

Монотонный непрекращающийся писк все нарастал. Константин закрыл ладонями уши.

* * *

Марианна не слышала звука. Но она видела, как над коттеджем нависло темное облако. Туча сгущалась, вихрилась струйками иссиня-черных прядей, расширялась, снова обрастая кудрями, и, увеличиваясь, пульсировала как живой организм. Сверкнула молния. Ее разряд пронзил землю. Земля треснула, как ореховая скорлупа, из разлома вырвался ветер – захлестнув тучу, закружил ее в единой, мощнейшей силы круговерти. Вихрь был осязаем. Он вырывал с корнем деревья, подбрасывая их как щепки. Марианна заглянула внутрь дома: там летала из угла в угол скудная мебель, сталкиваясь друг с другом, ломались предметы, все переворачивалось вверх дном. А позже Марианна увидела город: Вихрь срывал провода, шутя играя лентами огней. Высотные дома раскачивались от Вихря, сгибались, как деревья на ветру, на фоне кромешной тьмы средь невозможного пугающего безлюдья, и это было страшно.

– Куда делись все люди? Город как будто вымер, – произнесла Марианна, не отпуская руку Марийки, она чувствовала, как накалилась ее ладонь.

– Люди спят. Твое сознание разбужено, находясь на этой стороне, ты способна видеть, воспринимать варианты слайдов без монтажа – мир как он есть. Но люди по большей части дремлют, созерцая отредактированную киноленту со всевозможными техническими примочками, оптическими иллюзиями, хитростями и прочими детально проработанными спецэффектами и сценарием, и они, за редким исключением – тех, кто обладает видением (такие, как правило, не покидают стен дурки), – не замечают ничего. Кто-то может почувствовать легкое недомогание, но не более того. Одна лента сменит другую незаметно для обывателей. Только мир станет мрачнее и грязнее, воздух еще сильнее пропитает смог, а в отдельной точке земного шара пятьдесят шесть человеческих душ канут в небытие, вместо них пробудятся бесы, войдут в людские семьи и будут сеять зло, уничтожая мир изнутри, ибо такова их изначальная суть. Пятьдесят шесть душ… всего пятьдесят шесть… ничтожная песчинка в многомиллиардной пустыне мира. Всего-то, казалось бы… Но эти пятьдесят шесть, вкупе с теми двадцатью двумя, что давно обосновались здесь, образуют колоду, завершенный жизненный цикл – начало и конец, карточный дом, что питает Вихрь, как раньше питал Элизиум; энергия постоянно циркулирует в нем, Вихрь обновляется и растет. И еще он движется. Собранный карточный дом – символическое завершение жизни Вихря, дающее старт его новому началу, обновлению. Он покидает дом прямо сейчас, двигаясь дальше, покоряя новые пространства Вселенной, строя карточные домики, поднимая ад к небесам в разных уголках Земли. Так постепенно мир приближается к пропасти, съедаемый нелюдями изнутри и неуклонно истощаясь и чернея от непрестанной перемены заезженных слайдов.