– Луиза, опустите факел, он же считает, что вы мне угрожаете!

Зомби бросил на меня бездумный взгляд – сомневаюсь, что он мог что-то считать, и повел носом.

Что я знала об оживших мертвецах? Не о тех, что на несколько часов поднимали некроманты для допросов, а о тех, кто вот так свободно разгуливал по миру? Со слов моего учителя истории, последнюю куклу создали столетие назад, и прожила она… гм, если можно так выразиться… всего ничего, каких-то пару месяцев, пока ее создателю не надоело держать такое затратное по силам удовольствие. Если верить современным бульварным ужасам, зомби – кровожадные монстры, но Тереза его не боялась, а мертвец бросился на ее защиту, чтобы уберечь от меня. Больше того, он ей подчинялся.

– О-о-ох, – моему выдоху вторило мягкое шипение факела, который ткнулся в пол: я непроизвольно опустила руку, и стало еще темнее.

Сестрица Винсента – некромаг?! Ничего себе!

– Со мной все в порядке, Луни. – Тереза протянула руку и погладила зомби по щеке. Б-р-р-р! – Возвращайся к себе.

Тот вздохнул с таким звуком, словно кто-то жевал подарочную бумагу, чем снова ввел в меня в ступор – рефлекс, Луиза, это просто рефлекс, они не дышат – потом развернулся и тяжело потопал к выходу. Я стояла с опущенным факелом, как натурщица скульптора, собирающегося ваять шедевр «дева в подвале», а эхо его шагов становилось все тише и тише – по мере того, как он удалялся.

Вот такие дела. У меня есть Арк, а у Терезы… Луни.

– Не спрашивайте, – прошипела та, когда мертвеца поглотил темный зев коридора, – и не вздумайте об этом болтать.

– Болтать?! – прошипела я в тон ей. – Той ночью вы его на меня натравили!

Теперь щеки Терезы порозовели.

– Я всего лишь хотела заставить вас уехать из Мортенхэйма. Напугать, а не покалечить.

– Как мило с вашей стороны!

Я начинала кипятиться, а это ни к чему не приведет, если я хочу продолжать обучение. Ладонь пульсировала болью, я осторожно подцепила застывающий воск, и мне показалось, что я снимаю его вместе с кожей. О-о-ой. Перед глазами помутилось, меня как-то резко повело в сторону, и я едва не осела на пол. Благо хоть дружественная стена оказалась рядом: я подперла ее спиной, глубоко дыша. Или это она меня подперла?

– Продолжим? – спросила я, хотя коленки по-прежнему тряслись.

– Никогда не видела ничего подобного. Боюсь, что не смогу вас учить, – Тереза покачала головой. – Подозреваю, что никто не сможет. Ваша сила неуправляема, вы покалечитесь.

Ладонь была насыщенно красного цвета даже в полумраке оставшихся факелов. В общем-то, Тереза права.

Ее плечи опустились, а взгляд стал совсем невеселым. Думает, что я откажусь помогать ей с Фраем? Признаюсь, искушение было – из-за того, что пугала меня своей куклой, а не потому что вышел прокол с магией. Кто ж виноват, что я такая… взрывоопасная.

Интересно, моя змейка вкрутую не сварилась? Я потыкала ее ногтем, поморщилась от боли, но уловив слабую щекотку, вздохнула с облегчением. Кажется, мы окончательно сроднились. Что же касается Терезы…

– Я читала, что это заклятие было создано по принципу клятвы истинной верности. Только, гм… в данном случае согласие второй стороны не требуется.

Тереза приподняла брови.

– В вашей библиотеке наверняка есть записи армалов, но уроки арнейского я… немного прогуливала. Сможете мне с этим помочь?

Сестра Винсента выпрямилась, скрестила руки на груди.

– «Меч стража» – древняя магия оборотничества. Зачем это вам?

Ой-ой. Магия оборотничества, особенно древняя – один из тех разделов, в который не каждый опытный маг рискнет сунуться. Но я не опытный маг, и я рискну.

– Хочу знать о себе все.

Тереза покачала головой, словно сомневаясь в моем рассудке.

– Я перечитаю историю и попробую разобраться в процессе, но вам это вряд ли чем-то поможет.

– И все-таки.

– Вы не станете пытаться использовать магию?

– Не стану, – подтвердила я и отлепилась от стены.

Вот правда-правда не стану. У меня после первой и единственной попытки до сих пор голова кружится, ноги ватные, а руку точно придется пару дней мазями лечить.

Сестрица Винсента молча смотрела на меня: наверное, прикидывала, стоит ли связываться с этой сумасшедшей, после чего кивнула.

– Договорились.

До бала осталось всего два дня, и в Мортенхэйме было не протолкнуться. В обеденной зале, в обычно пустующих коридорах и оранжерее постоянно звучали голоса и смех. Днем гости собирались в гостиных – читали, играли в шарады, общались, вечерами дамы перебирались в музыкальный салон или библиотеку ее светлости, а джентльмены курили сигары, обсуждали новости и политику.

– Леди Тереза, нас ждут на примерку.

Все, кто был в большой гостиной, посмотрели в мою сторону. Стоило приблизиться, как разговоры стихли, дамы постарше отвернулись, всем видом выражая пренебрежение, юные особы опускали глаза, пряча откровенный интерес. Мужчины меня не замечали, но один наградил откровенным взглядом – на грани приличий. И если бы только он! В последние дни мне частенько хотелось убежать в ванную и долго тереть себя мочалкой.

Тереза поднялась, отложила книгу и подала мне руку. Взоры, устремленные на меня, обжигали. Неудивительно: для них я пятно на репутации всего высшего света, которое не отмыть и не отстирать.

– Не обращайте внимания, – негромко сказала она, когда мы вышли в коридор. – Они ненавидят вас, потому что вы решились бросить им вызов.

Я кивнула. Говорить боялась, подозревала, что позорно разревусь. От неожиданного тепла в ее голосе, от брезгливой молчаливой неприязни остальных. Я смирилась с таким отношением еще до начала предпраздничной недели: в конце концов, я здесь только из-за Винсента. Сейчас мне особенно важно было стать частью его мира, потому я ни слова не сказала о своих подозрениях. Точнее, о том, что у нас будет ребенок. Задумываться об этом я начала пару недель назад, когда и без того здорово запоздавшая ежемесячная женская радость так и не соизволила меня посетить.

– О чем замечтались? – Тереза толкнула дверь в мастерскую, пропуская меня вперед.

– О платье, – соврала я.

Не говорить же, что в последнее время я только и думаю, что в очередной раз все испортила. Винсенту не нужен очередной скандал, и ребенок от меня ему точно не нужен. А ведь всего раз настойку не выпила – когда он, гм… спасал меня после театра. Тогда все и случилось, это точно.

Платье вышло роскошное: расшитый тончайшим кружевом лиф выгодно подчеркивал грудь, от талии нежный коралловый шелк волнами струился на пол. Глубоко открытые плечи стали смелым решением, портниха говорила об этом, но я не стала ничего менять – на балу такое допустимо. Рукава были пышными, мне предлагали еще расшить лиф драгоценными камнями по моде Вэлеи, но я отказалась. Драгоценности лучше носить на себе, а не на платье.