– Наверное, именно то, о чем вы только что говорили. То есть привычка душить инстинкты и загонять все свои переживания вглубь возникла у меня не вчера. Видно, я всегда была такой.

– А какая вы сейчас?

Перед нами снова возникает Вильсон с обслюнявленным мячиком в зубах. Опять кладет его у наших ног. На сей раз с земли мячик поднимаю я и тоже бросаю его куда-то в сторону, насколько это мне позволяют все еще дающие о себе знать переломанные ребра.

– А сейчас, я думаю, наступило время перемен. Пора вытащить из себя все то, что скопилось у меня внутри за эти долгие годы, и дать наконец волю своей интуиции.

– Насколько я помню, вы утверждали, что люди не меняются.

Лив смотрит на меня с улыбкой.

– Меньше меня слушайте! – улыбаюсь я ей в ответ. – Будто вы не знаете, что перед вами сидит человек, который начисто лишился разума.

* * *

– Вот это да! – восклицает Андерсон. – Пожалуй, в последний раз я отправлялся колесить по стране на автомобиле сразу же после окончания колледжа, если еще не раньше.

Он удобно устраивается на водительском месте арендованной машины спортивного типа, которую мы взяли напрокат в понедельник утром. В салоне отчаянно пахнет застарелым сигаретным дымом, который владельцы автосервиса попытались уничтожить с помощью дешевого освежителя воздуха, пахнущего лимоном. При других обстоятельствах я наверняка бы взбрыкнула, потребовала бы заменить нам машину. Но так бы поступила прежняя Нелл. Зато новая Нелл воспользовалась советом Саманты и не стала зацикливаться на подобных мелочах. Да и то правда. Чего стоят все эти мелочи в сравнении с тем, что ты свалилась с самых небес и при этом умудрилась остаться в живых? А потому я молча пристегиваюсь ремнем безопасности, на какое-то время задерживаю дыхание, чтобы привыкнуть к запаху, и перестаю обращать на него внимание. Конечно, муторная смесь из никотина и искусственного цитруса, от которой сводит живот. Но ничего! Я привыкну. Не это же главное.

– И куда вы направились в то путешествие?

– Побросал кое-какие вещи в свой старенький «Вольво» и рванул вместе с однокурсником из своего родного городка Поукипси в Лос-Анджелес.

Андерсон заразительно смеется, видно, вспомнив какой-то забавный эпизод из давнего путешествия. Что именно? Дешевые номера в придорожных мотелях? Хорошенькую официантку, которую он подцепил на одной из стоянок и сумел затащить к себе в постель на одну ночь? Или то, как пришлось менять покрышки на подъезде к Солт-Лейк-Сити?

– Черт! Надо бы было позвонить своему приятелю, хотя бы поприветствовать его. – Андерсон умолкает и заканчивает негромким голосом, явно размышляя вслух: – Я ведь с ним не общался уже целую вечность.

– Зато я не могу припомнить, чтобы когда-нибудь путешествовала по стране на автомобиле. Будем считать, что это мой своеобразный дебют.

– А что Рори? Она с нами не едет?

– Нет.

Он молча кивает в знак того, что информация принята к сведению. Как и то, что в человеческих отношениях существует пределы, за которые не стоит заходить. И вот она, моя красная линия, через которую я уже не переступлю. Пусть я свалилась на землю бог знает с какой высоты и осталась, по воле странных случайностей, в живых, но это вовсе не значит, что мне не больно, когда меня щелкают по носу, или что я стану подставлять другую щеку, когда меня ударили по одной.

– И все же постарайтесь простить ее, – говорит Андерсон примирительным тоном, включает зажигание, и мотор немедленно отвечает ему негромким урчанием.

– И это советует мне человек, который не может совладать с собственными эмоциями!

– Нет, это говорит вам человек, который раньше никогда не утруждал себя тем, чтобы думать о других. Так ведь проще жить, не правда ли? Но проще – это не всегда означает лучше.

Наверняка снова вспомнил старого студенческого дружка. Да, насколько проще была их тогдашняя жизнь. Забрасывай себе шмотки в машину, и перед тобой открытая дорога до самого Лос-Анджелеса. Конечно, лучше бы было снова повторить то веселое путешествие вместе с приятелем вместо того, чтобы ломать себе голову над всеми проблемами, которыми полнится его нынешняя жизнь. Сколько же горя принесла она нам обоим. Помнится, даже терпеливая Саманта сказала мне в госпитале: Какая жалость, что нам уже никогда не будет по двадцати одному году. С той лишь разницей, что на момент своего совершеннолетия я была совсем на такой, какой хотела бы быть.

– Так позвоните своему приятелю. Еще не поздно.

– Позвоню, обязательно позвоню ему. Я растерял почти всех своих старых друзей, когда все в моей жизни завертелось и пошло наперекосяк.

Андерсон сигналит фарами и выруливает из гаража на Бродвей, потом берет курс на Ист-Энд и далее на хайвей, ведущий на Юг.

– Так куда мы все же конкретно направляемся? – интересуется он у меня.

– На Юг. Пока просто на Юг.

Если честно, то я пока и сама ни в чем не уверена до конца. Пожалуй, в Шарлоттсвилл. Эту точку на карте нашего маршрута я хорошо помню. Все остальное пока остается под вопросом. Слышу, как звонит мой мобильный в боковом кармане, достаю его и отключаю телефон.

– Джейми, – коротко сообщаю я Андерсону и включаю режим «Недоступен». Мобильник выдает разухабистый мотивчик в стиле кантри. Его в свое время закачал в качестве позывного сигнала для меня Питер. Сигнал отзвучал, и телефон отключился.

– Я никому ничего не скажу. Обещаю! Если вы ждете от меня подобных заверений…

Андерсон смотрит на меня с улыбкой.

– Можете рассказывать. Сейчас это уже не важно.

– Но я все равно буду молчать. Вот вы, к примеру, своим доверяли, верили всему тому, что они вам говорили. Сами-то вы ведь все равно ничего не помнили. И они вели вас, как овцу на привязи. Что же до Джейми, то они с Пейдж узнали много чего такого, чего пока не знали вы.

– Мои, как вы их называете, поступили неправильно. Только и всего.

– И все же всех их можно понять и даже в какой-то степени оправдать. – Мы въезжаем на скоростную трассу. Андерсон опускает солнцезащитный козырек. – В любом случае Джейми помог вам найти ответы на многие ваши вопросы. А получить ответ на свой вопрос – разве этого мало?

– Немало. Особенно если отбросить в сторону тот факт, что все это время он откровенно манипулировал мною, сделал из меня обычную пешку в своей гигантской шахматной партии. Вот это и есть вся правда про Джейми.

– Хорошо, пусть так! Но забудем про него, и все тут. У нас с вами есть вещи и поважнее, чем Джейми. А потому не тратьте попусту свои силы на него. Берегите их для другого.

Я ласково сжимаю его плечо.

– Вы прямо мой персональный будда.

– Пытаюсь стать таковым, – снова улыбается Андерсон. – Вы же знаете, я стараюсь изо всех сил стать лучше, коль скоро поклялся самому себе в этом. А что с Питером? Неужели не захотите услышать от него хотя бы слово?