часы до своей гибели. Меня как раскаленной иглой пронзило понимание: вот почему она отправила сообщение с извинением в четыре утра! Это был ее способ попрощаться.

Саша смотрела на Антона, и на губах ее играла полуулыбка. Я знала, что она адресована мне. Саша пыталась сказать напоследок: «Все идет так, как должно идти. Все правильно».

Несчастная дурочка!

Я закричала, вскочила и бросилась наперерез Антону. Мне удалось пробежать всего несколько шагов. Что-то свистнуло в воздухе, меня дернуло за горло, точно собаку, рванувшуюся от хозяина и позабывшую о строгом ошейнике, и от боли я потеряла сознание. Последнее, что сохранила память, – чей-то негромкий удовлетворенный смех.

Глава семнадцатая

Человек на полу в соседней комнате. Лежит ничком. Мне видна только рыжая голова и бледная рука. Он выбросил ее вперед, как в кроле, и плывет по грязному полу в сторону светлого пятна, куда падает солнце сквозь проломленный скат крыши.

В первые мгновения сознание еще тщилось переломить картинку так, чтобы она стала идиллической. Но отдельные детали проступали все ярче и ярче, пока не вспыхнули и не выжгли к черту абсурдную сцену с пловцом.

Кровь на голове лежащего.

Черный электрошокер, небрежно отброшенный в сторону.

Кучкой наши телефоны. Рядом на полу – сим-карты.

Двое мужчин возле окна. Один подтащил дверь, под которой я пряталась, и прислонил ее к оконному проему. В комнате потемнело, как во время сильного дождя. Теперь нас никто не увидит снаружи.

Следом за образами с большим запозданием пришли ощущения. Я осознала, что сижу на холодном полу в центре зала. Запястья скручены за спиной так сильно, что меня выгнуло, точно ростовую фигуру на носу корабля. Болела спина, жутко саднило шею. Я с трудом сглотнула, пошевелила пальцами и ощутила безучастное прикосновение. Саша! Она сидела неподвижно, привалившись к моей спине.

– Саша!

Она не отозвалась.

Зато откликнулся Антон.

– Эх, Поля-Поленька, – удрученно сказал он и присел передо мной на корточки. – Во что же ты, милая, ввязалась?

Он запыхался, щеки у него раскраснелись. Меня трясло крупной дрожью, но я вглядывалась в его лицо, пытаясь найти хоть какие-то признаки, что передо мной сумасшедший, – и не находила. Почему-то это было страшнее, чем связанные руки, чем обмякшая неподвижная Саша, чем тело с окровавленным затылком, лежащее в дверном проеме. Никакой определенности, никаких простых ярлыков, которыми можно пригвоздить Антона к картонке с подписью: «психопат». Это был все тот же парень, за которого я вышла замуж. Милый, заботливый, добрый. Такой заботливый, что тихий утешительный голосок в моей голове забормотал: все происходящее – розыгрыш. Глуповатый и жестокий – но и только. Пока я смотрела на Антона, у меня почти получалось в это поверить. Но затем я перевела взгляд на второго человека, и места для утешительного самообмана не осталось.

Тот наблюдал за мной от окна, скривив губы. В руке у него была длинная веревочная петля с крупными, равномерно вспухшими узлами. Странно осознавать, что меня, как лошадь, остановили арканом.

Вот для чего Антону понадобилось еще пятьдесят тысяч. На билет и гостиницу.

– Когда ты догадался? – Мне хотелось спрашивать о несущественном. – Слушай, можно мне руки немного ослабить? Больно очень.

– Нельзя. Сама виновата. Когда догадался? Ну-у-у, начал что-то соображать, когда ты спрятала чашку. А потом засек тебя с зажигалкой, и тут уже все стало ясно. Блин, Полинка, ну вот правда – зачем? Все ж хорошо было.

– Хорошо?! – Я подалась к нему, забыв про боль. – Ты убить меня собирался! И Эмму тоже!

Поразительно, но этого Антон не ожидал. Лицо его от удивления поглупело и вытянулось.

– Дура ты тупая, – неприязненно сказал он и встал.

Я смотрела на него снизу вверх. Солнечные лучи сквозь отверстие в проломленной крыше падали сзади и чуть сбоку, часть его лица оставалась в тени, а по освещенной половине то и дело пробегала рябь от качающихся ветвей хилого деревца, проросшего на кровле. Но эта игра светотени что-то изменила в его чертах, словно бы сдвинула их – буквально на микрон, и этого оказалось достаточно.

Передо мной стоял не сумасшедший, нет. Обычный мужчина: неумный, хитрый, жестокий, лживый и бесконечно жадный. Самоуверенный. Удачливый. Невероятно обаятельный. На этом – все. Ничего сверхъестественного. Не существовало никакой твари, управляющей им изнутри. Если в нем что и было, так это пустота.

«Он просто дрянной, гнилой человек», – ясно осознала я.

И всегда был таким. Ему оказалось нетрудно обмануть меня не потому, что я была доверчивой дурой, а потому, что только это он и умел делать хорошо. Его не раскусила даже Ксения, вылепленная из одного с ним теста.

До тех пор, пока образ Антона двоился, пока я не могла ухватить его суть, во мне колотилась паника. Но стоило увидеть его настоящего, на меня снизошло странное спокойствие, и стало очевидно все, что случится дальше.

Антон не станет никого мучить. Он всего лишь нас убьет. Непонятно, почему мы с Сашей до сих пор живы.

Они пришли сюда вдвоем. Пока мы сосредоточились на экранах телефонов, боясь пропустить нападение на Сашу, нас вырубили по очереди. В ту минуту, когда Антон лез через подоконник, Сашин сообщник уже валялся с размозженной головой. А я была так поглощена происходящим, что пропустила шаги за спиной.

«Он обычный человек, – твердила я себе, – у него обычная логика, его можно напугать или убедить…»

– Тебе не обязательно нас убивать. – Слова сорвались с губ прежде, чем я успела подобрать что-то получше. – Отпусти нас. Мы никому ничего не расскажем. Деньги оставь себе.

Антон пожал плечами:

– Деньги я и так оставлю себе. А в чем моя выгода вас отпустить, я что-то не пойму?

Саша за моей спиной пошевелилась. Слава богу!

– Тебе не придется брать на себя два убийства. – Об окровавленном парне на полу я не стала упоминать.

Антон тихонько засмеялся.

– Поля, я и так их на себя не возьму. Думаешь, почему ты еще жива?

Я задавалась этим вопросом с того мгновения, как пришла в себя. Мне приходило на ум лишь одно объяснение: он все-таки надеется с моей помощью сначала добраться до Эммы.

Но я молчала, и Антон объяснил:

– Расскажу, как все будет. Тебя убьет эта бешеная стерва. – Он кивнул на Сашу. – Вот такие печальные обстоятельства твоей гибели, да… Сашка давно была чокнутая, я это замечал, еще когда встречался с Викой. А после смерти сестры окончательно пошла вразнос. Заманила тебя сюда, горло перерезала и свалила.

Вот теперь все встало на свои места. Меня они