прямо из доктрины и теологии Церкви Ожидания Господнего. Но потом...

- И все же мы не должны забывать о нашей ответственности за правильное их обучение. Дисциплинировать, когда требуется дисциплина, да, но также использовать мягкость и любовь, когда это возможно. Чтобы быть уверенным, что то, что мы наказываем, действительно является противоправным деянием. И научить наших детей самих отличать плохое от правильного. Чтобы научить их судить с ясными глазами и незамутненными сердцами, бесстрашно. Чтобы научить их, не важно, кто говорит им, что что-то правильно или неправильно, а важно, правильно это или нет. Чтобы научить их, что мир - это огромное и удивительное место, которое таит в себе вызовы, обещания и задачи, способные испытать характер любого смертного. Чтобы научить их тому, что для истинного познания Бога они должны найти Его в себе и в своей повседневной жизни.

По собору пробежало волнение, скорее ощутимое, чем видимое, и Мерлин вздрогнул от неожиданного направления текста Мейкела. Во многих отношениях это была мелочь, но не здесь, не в проповеди прелата третьего ранга во всем Чарисе.

Церковь Ожидания Господнего признавала личные отношения между Богом и каждым из Его детей, но она не поощряла этих детей искать таких отношений. Функцией Церкви было учить и информировать, указывать верующим, какова Божья воля для них, и определять для них их "личные" отношения с Ним. В Писании конкретно не провозглашалась непогрешимость Церкви, как это было с "архангелами", но доктрина Церкви распространяла ту же непогрешимость на викариев, которые были наследниками власти архангелов.

Мейкел не критиковал открыто эту доктрину, то, что он сказал, было просто аргументом, что даже лучшие учителя могут потерпеть неудачу. Но это также было аргументом в пользу того, что эти учителя могли ошибаться. И поэтому его слова могли быть истолкованы как атака на непогрешимость Церкви, которая была учителем каждого жителя Сэйфхолда. Особенно здесь, в Чарисе, где открыто поощрялась независимость мысли.

- Мы стремимся преподать всем нашим детям эти уроки, - спокойно продолжил епископ, как будто совершенно не осознавая, что сказал что-то необычное, - и иногда, несмотря на все наши усилия, мы терпим неудачу. В мире есть зло, дети мои. Его можно найти где угодно, среди любых людей, и оно терпеливо ждет, и его ловушки хитры. Люди - сильные или слабые, благородного происхождения или простые, богатые или бедные - попадают в эти сети и, следовательно, в грех, и мы, как народ Божий, обязаны ненавидеть грех. Отвергать его и изгонять, когда он возникает среди нас. Тем не менее, это также ответственность Божьего народа - любить друг друга. Ненавидеть грех, но любить грешника, а не чувствовать вину или ненависть к себе, потому что мы действительно любим грешника.

- Это правильно, что мы должны поблагодарить в этот день за сохранение нашего короля, нашего наследного принца и нашего первого советника. Для нас естественно и правильно осуждать и ненавидеть преступление государственной измены, которое угрожало им, а через них и всем нам. Тем не менее, даже когда мы благодарим, давайте помнить, что зло, которое угрожало им и было предотвращено, все еще требовало своих жертв среди нас. Те, кто поддался искушению и поддался этим злым действиям, так же потеряны для нас, как был бы потерян наследный принц Кэйлеб, если бы их планы увенчались успехом. То, что они сделали, навсегда оставит след в их памяти среди тех, кто их любил, и цена за их бессмертные души будет выше, чем любой из детей Божьих должен быть призван заплатить. И поэтому я умоляю всех вас, присоединяясь ко мне в нашей заключительной благодарственной молитве, молиться также за души всех погибших и за израненные сердца тех, кто их любил.

Он смотрел на безмолвные скамьи собора секунд десять, затем глубоко вздохнул и снова повернулся лицом к алтарю и огромным лицам Лэнгхорна и Бедар, подняв руки в молитве.

Мерлин посмотрел на прямую, как меч, спину епископа, когда слова молитвы Мейкела пронеслись над ним. Он почти не слышал самих слов, хотя идеальная память ПИКА могла бы вспомнить их позже, если бы он захотел. Но важные слова уже были сказаны, и Мерлин задался вопросом, подозревали ли Хааралд и Кэйлеб, к чему клонилась проповедь их епископа.

XVI

Дворец архиепископа,

Теллесберг

- Может быть, вы потрудитесь объяснить текст вашей проповеди, епископ? - ледяным тоном осведомился епископ-исполнитель Жирэлд Адимсин, поворачиваясь от окна своего кабинета лицом к своему "гостю".

- Простите меня, ваше преосвященство, - спокойно сказал Мейкел Стейнейр, - но я не уверен, на какую часть текста вы ссылаетесь.

Его глаза спокойно встретились с каменным взглядом епископа-исполнителя, и кулаки Адимсина сжались в ниспадающих рукавах его сутаны. Он никогда не был рад восшествию Стейнейра на столичный престол. Этот человек тоже был таким... слишком... слишком харизматичным. Но упрямая настойчивость Хааралда в назначении на пустой трон в Теллесбергском соборе священника по его собственному выбору заставила предыдущего архиепископа призадуматься. Он мог бы отклонить эту кандидатуру. Что касается Адимсина, то он, черт возьми, должен был отказаться от нее, и епископ-исполнитель сказал об этом в то время.

Но архиепископ отступил перед непреклонной волей короля Чариса. Архиепископ Рожир был старым и усталым, уже увядающим. Он хотел только мира в последние годы своего архиепископства и, возможно, боялся, что, если он будет слишком сильно давить на Хааралда, это создаст ситуацию, которая заставит действовать совет викариев и инквизицию.

И вот, вместо того, чтобы разобраться с этим самому, он оставил это мне на закуску, - с горечью подумал Адимсин.

- Мне сказали, - сказал он Мейкелу, - что ваша проповедь поставила под сомнение первенство и авторитет Матери-Церкви.

- Ваше высокопреосвященство, - сказал Мейкел с выражением абсолютной невинности на лице, - боюсь, я просто не могу себе представить, как что-то, что я мог сказать, могло поставить под сомнение законное первенство и авторитет Матери-Церкви! Какая часть моей проповеди могла заставить кого-либо на мгновение задуматься, что таково было мое намерение?

Кулаки Адимсина сжались сильнее, а его ноздри раздулись, когда он глубоко вдохнул.

- Говорили ли вы или нет, что ответственность любого благочестивого человека заключается в том, чтобы самому решать, что является правильным или неправильным?

- Конечно, я это сделал, ваше преосвященство. - Удивленный тон Мейкела не смог бы улучшить самый искусный из актеров, - подумал Адимсин. - Разве не этому учат нас и Писание, и Комментарии? Что