– Прошлое нас воспитало, сэр. Мы многому ему обязаны.

Я пристально вглядывался в лицо Калеба, пытаясь прочесть искренность его последних слов. И похоже, он верил в то, что говорил.

– Хорошо, хорошо, – пробубнил я себе под нос, тяжело вздыхая.

Калеб решил удивить меня в конце, но если таков выбор Падальщиков, то я ничего не могу сделать, чтобы заставить их поменять свое мнение. Возможно, их кто-то надоумил на это, а может, они додумались сами. Это уже неважно. В конце концов, все, что произойдет после свержения Генерала, уже давно прописано.

– Ты исполнил свое обещание, продумал все детально, тщательно подготовился. Это прекрасно, Калеб. Ты проделал огромную работу. Я горжусь тобой. Ты отличный командир.

Калеб кивнул и выдохнул, словно прошел проверку.

– Позвольте задать вопрос, сэр!

Я кивнул.

Калеб немного замялся, и я услышал его вопрос еще до того, как он его задал.

– На моем месте должна быть Тесса, не правда ли?

Я натянуто улыбнулся и опустил глаза.

Это было красноречивее любого ответа.

– Почему вы так долго тянули?

Причин было очень много, ответить на вопрос Калеба четко и ясно невозможно. Мы с Тесс были так похожи, но в то же время так различны. Но все же я дал ответ Калебу. Тот, который он хотел услышать.

– Тесса ждала эскалации мятежных настроений. Следила за термометром напряжения среди гражданских, чтобы поймать критический момент, когда население само будет готово взять оружие в руки. Она, как ты помнишь, не была любителем применения излишней силы. Ей казалось, что с Генералом можно договориться. Она слишком верила в людей и оттого тянула время. Мы бы, возможно, и через год не осуществили этот план.

Я тяжело вздохнул. Со смерти Тесс прошло три недели, а мне до сих пор больно произносить ее имя.

– Нападение на Падальщиков в деревне – ключевой момент. Это событие отняло у вас время, Калеб. Можешь считать это удачей или невезением, но у вас нет выбора. Генерал сделал свой шаг, отменив миссии на поверхность и разработав черновик приказа о расформировании Падальщиков. Он больше не намерен прибегать к услугам спецотрядов, потому что не хочет быть зависимым от вас, ведь это добавляет вам ценности. Он сделает базу максимально независимой от поверхности и станет единственным героем для всего оставшегося человечества – это то, к чему он всегда стремился.

– Желява не может существовать без ресурсов с поверхности.

– С тем количеством людей, которые мы имеем сегодня – нет.

– Значит, истребление – единственный выход для Генерала?

– Что я могу сказать? В суровые времена мы живем. Как говорит Генерал: иногда надо жертвовать большинством, чтобы выжило достойное меньшинство.

– Но Вы ведь так не думаете? – Калеб нахмурился.

– А для чего я даю тебе коды?

Я протянул ему свою ключ-карту с допуском во все Зоны, а также клочок бумаги с заветными цифрами, которые открывают двери.

– Эти коды начнут действовать в полночь, в вашем распоряжении двенадцать часов.

Калеб протянул руку, чуть задержался над истрёпанной серой пластиковой картой и запиской, а потом медленным движением сгреб их со стола. Он внимательно изучил клочок бумаги, пару раз повторил цифры про себя и, когда был готов, вернул мне обратно.

– Ну что. Да поможет нам Бог? – спросил я.

Калеб кивнул, встал со стула, отдал честь и спешно ретировался, оставив меня один на один с моими призраками.

Я уже давно не курю, но после ухода Калеба достал-таки припасенный окурок сигары, который последний раз был у меня во рту восемь лет назад – когда сын еще был жив. От ствола сигары всего два сантиметра осталось, но они пришлись как раз к событию. Я достал кресало с кремнем, пришлось повозиться, потому что потерял сноровку в пользовании огнивом за столько лет, но в итоге сигару я раскурил.

Наблюдая за тем, как догорает дотла клочок бумаги с цифрами, послуживший отличным трутом для огонька, я замер во времени, словно поддался власти стихии огня, играющего озорными лоскутами пламени. Я застыл в этом моменте, который я так долго ждал. Я готовился к нему много лет, понимая, что стиль правления Генерала когда-нибудь сведет Желяву с ума, и люди начнут уничтожать друг друга. Генералу не хватило ни духа, ни опыта, ни интеллекта, чтобы управлять таким огромным поселением. Я всегда предостерегал его от роста недовольства, на что он отвечал мне:

– Недовольство неизбежно, как и старость. Все подчиняется времени: старики умирают вместе со своим укладом, молодежь живет, создавая свой собственный. Все мы однажды станем ненужными этому миру. И покуда ты не умеешь останавливать время, смирись с этой участью.

Да, Генерал, тебе придется с ней смириться, потому что завтра Желява избавиться от тебя.

Для меня было честью спасать остатки цивилизации с тобой, Исайя.

13 января 2072 года. 10:00

Тони

Мы с Вольтом ждали, когда Калеб наконец выйдет из Зоны Браво, чтобы поделиться с ним любопытным открытием.

Когда толстая металлическая дверь открылась со скрипом и в проеме показался Калеб, мы тотчас же присоединились к его ходьбе, шепотом разговаривая на ходу.

– Что он сказал? – спросил я.

– Есть коды, – тихо ответил Калеб.

– Это все облегчает, – вставил Вольт.

– Так значит завтра? – спросил я, не веря.

Калеб кивнул.

– Ксавьер, Розали и Зелинский готовы. Все предупреждены о скорой заварушке.

– Ты уверен, что они готовы?

Калеб вдруг остановился. И вперил в меня озлобленный взгляд

– Ты уверен, что они осознают, на что идут?

Я даже оступился назад от его гневного напора. Вольт его придержал, но я мотнул головой, потому что понимал чувства Калеба, мы все их разделяли, разве что он, как на передовой, подвергался давлению со всех сторон: Триггер избрал его своей правой рукой, Трухина пристально следит за его перемещениями, Крайслер разминает кулаки, да еще все повстанческие отсеки осведомлены о роли Калеба в предстоящем мятеже. Но если он осознавал всю опасность своей популярности, то в других, а тем более в гражданских, он был не уверен.

Последние пять дней мы устраивали ежедневный мозговой штурм, чтобы предусмотреть всевозможные последствия грядущего переполоха. Ксавьер, Розали и Зелинский вызвались сыграть роль завесы, чтобы отвлечь внимание Генералитета от истинных кандидатов в Совет. Мы предупредили, что они рискуют собственными жизнями, что они в буквальном смысле нацепят на свои лбы мишени, потому что станут самыми яркими звездами в ближайшие двадцать четыре часа.

– Калеб, все – взрослые люди. Они сами предложили свои кандидатуры после того, как мы разъяснили им возможный исход, – напомнил я.