— Я так ждала тебя!

Он вдруг прекратил ласки и, взяв за руку, потянул её за собой к балкону.

— Что ты делаешь?

— Твой народ желает приветствовать тебя, моя королева.

— Мой народ?.. Постой, я же без одежды!

— Одежда тебе и не нужна. Они хотят видеть истинную тебя, — сказав это, Харо толкнул дверь.

Прямо под балконом, в саду, за ровно расставленными столами сидели разряженные господа, сверкая бриллиантами и лоснясь шелками. Между рядами мелькали сервусы, нося на золотых подносах отрубленные головы. Завидев Ровену, публика разразилась оглушительными аплодисментами, восторженно выкрикивая её имя и какой-то номер — его она так и не смогла разобрать: то ли шестьсот пять, то ли семьсот пять. Всё это казалось дикой нелепицей, Ровена никак не могла взять в толк, каким образом кровожадные твари из того омерзительного места оказались здесь? Неужели очередная забава Брутуса, чтобы окончательно сломить её? А Сорок Восьмой? Он что, с ним за одно?

— Выпусти своего зверя наружу, Ровена, они хотят видеть его, — прошептал голос, от звука которого по коже пробежал холодок.

Ровена с ужасом обнаружила, что стоит не на балконе, а на той самой сцене, и рядом вместо Харо — Сто Семьдесят Второй. Его изуродованное глубокими шрамами лицо хищно скалилось, а холодные голубые глаза сияли в свете гирлянд.

— Для нас они выбрали «Искупление», — сказал он, больно схватив её за плечи. — Ты готова к искуплению, моя госпожа?

— Нет!.. — она начала вырываться, но бастард лишь хохотал, смотря на её тщетные потуги.

— Разве тебе не нравится экзотика, принцесса? — спросил он голосом Брутуса, и Ровена, охваченная паническим ужасом, истошно закричала.

Тяжело дыша, она наконец вырвалась из удушливой пучины кошмара. Холодный пот струился по спине, щекотал кожу, и ей казалось, это липкие пальцы алчущих крови чудовищ тянутся к ней, чтобы утащить обратно, в бесконечный кошмар.

Собравшись с духом, Ровена огляделась. Тишина. Комната утопала в ночном мраке, ни танцующих свечей, ни возгласов толпы, лишь уханье совы за решёткой. Трепещущее сердце унялось, но липкое разочарование всё ещё продолжало ныть в груди. Как ни странно, очень хотелось, чтобы первая половина сна воплотилась в реальность.

— Харо, где же ты?

Ответ она знала, просто не хотела принимать его. Минул месяц, а то и больше, и если бы Сорок Восьмой был жив, он давно бы пришёл за ней. Его казнили. Как и Морока, как и Шестьдесят Седьмого с Нудным… Это она во всём виновата! Втянула их в бессмысленную борьбу, возомнив себя умнее и хитрее прожжённых волков, поколениями правящих Легионом. Какая же она самонадеянная дура!

«Я проклята. Все, кто оказывается рядом со мной — гибнут: мама, папа, Восемьдесят Третья… Теперь и Харо».

Ровена готова была отдать всё, лишь бы ещё раз увидеть его, поцеловать, прильнуть к его груди, хоть на минуту ощутить себя в безопасности. Такого, как он, ей больше не встретить — отчаянного, любящего искренне и безусловно, готового отдать жизнь ради неё: он покорился Брутусу только, чтобы спасти её, чтобы она осталась невредима. Кто ещё способен на подобное в этом прогнившем, изувеченном мире?! А она… Как же она охотно поверила россказням шамана! Настолько охотно, что загубила ни в чём не повинные жизни. О чём она только думала! Всё, что сейчас происходит с ней — заслуженная кара и за смерть Пятьдесят Девятой, и за то, что ослушалась Максиана, и за погубленных ею скорпионов. Принцепс был прав — она сама пошла ко дну, и других за собой увлекла.

Выудив из-под подушки книгу, Ровена бережно извлекла спрятанную меж страниц фотографию. В темноте ничего не разобрать, но этого и не требовалось — она знала каждую линию, каждый миллиметр бумаги, хранящей образ отца.

— Мне так жаль, папочка, так жаль! Я просто слабая, глупая девчонка. У меня ничего не получилось… — глаза защипало от слёз, и Ровена, прижав к груди портрет, горько разрыдалась.

* * *

Как только тяжёлые двери Зала Советов захлопнулись, Юстиниан нервно схватился за чашу, до краёв наполненную вином, и, проливая излишки на мраморную столешницу, опустошил её в несколько глотков. Корнут бездумно смотрел на рубиновые капли, стекающие по королевской бороде на белоснежную, небрежно застёгнутую впопыхах сорочку и расползающиеся по ней кровавыми разводами.

Зал утопал в полумраке — Юстиниан бесцеремонно прогнал сонного слугу, так и не успевшего зажечь все керосиновые лампы: генератор снова барахлил, каструм уже второй день оставался без электричества. По ту сторону стола с угрюмой миной сидел Силван. Казалось, внезапный вызов среди ночи не доставил ему совершенно никаких неудобств — старик довольно бодро сверкал глазами на собравшихся, в особенности на короля, явно не одобряя возлияний в такой час.

— Мобилизуйте все войска, соберите всех солдат до единого, даже отставных, — Юстиниан дрожащей рукой наполнил чашу. — Если нужно, обыщите каждый куст в Мёртвых Пустошах. Не так же сложно, в конце концов, найти толпу осквернённых!

— Мы не знаем точно, сколько их…

— Даже тысяча скорпионов не сможет тягаться с королевской армией! — гаркнул Юстиниан, не дав досказать генералу. — Мне что, военной тактике вас учить?!

Силван промолчал, но Корнуту чудилось, будто он слышит, как скрипят от негодования генеральские зубы. Хорошо, что хоть кто-то понимает абсурдность требований короля.

— Посмею возразить, Ваше Величество, — наконец решился Корнут, — но объявить военное положение в стране — не лучший способ подавить восстание жалкой кучки рабов. Этим мы только усугубим ситуацию: начнётся паника среди граждан, новые побеги осквернённых, массовые убийства и тех, и других. Полиция и так с трудом справляется с беспорядками. Вы, должно быть, слышали о «Скорбящем Отряде»? Это гражданская группировка, мстящая осквернённым за Скорбную ночь. Представьте, что произойдёт, выпусти мы в массы правду. Свободные объединятся, будут с удвоенным усердием уничтожать выродков, а те, спровоцированные и воодушевлённые диверсией Пера, осмелеют и начнут огрызаться. Полагаю, не трудно догадаться, на чьей стороне в итоге окажется перевес, когда скорпионы вскинут хвосты.

Как ни странно, король ни разу не перебил. Приложив указательный и средний пальцы к губам, он усиленно о чём-то размышлял.

— Принцепс безусловно прав, Ваше Величество, — поддержал Силван. — К тому же, своими действиями мы дискредитируем репутацию Легиона, а это значит, что ещё четыре терсентума окажутся под угрозой мятежа.

— И что вы предлагаете? — отозвался Юстиниан. — Как подавить восстание, если ничего не предпринимать?

Уткнувшись взглядом в свою чашу, Силван поскрёб ногтем переносицу:

— Вместо мобилизации армии я предлагаю организовать специальный отряд и нейтрализовать ублюдков без лишнего шума.

— Речь идёт о нескольких десятках скорпионов, генерал! — Юстиниан перешёл на крик. — А вы отряд собрались отправлять?! И как без лишнего шума можно уничтожить выродка, сравнявшего с землёй несколько улиц?