По прибытию моему из Санкт-Петербурга в город Оршу, и по доставлению фельдъегерем Матвеевым из Вильны купца Гольдишидта и фурмана Блазе следовали мы из оного по указанию фурмана из дороги через Борисов до состоящей от оного в 12 верстах деревни Студёнки вверх по левому берегу реки Березины, при которой войска французские имели гибельную переправу. Справое показание фурманом сего места удостоверилось наиболее тем, что когда при выезде из Орши запасался я разными шанцевыми инструментами, тогда он Блазе объявил, что оные везти не надобно, потому что в недальнем расстоянии от берегу той реки, где затоплена казна, укажет он зарытые в земле новые таковые инструменты; которые и действительно по указанию его на другом берегу, где стоит современная деревня Брили, вырыты, в таком виде, сколько на одну фуру положить можно.

Удостоверясь сими найденными в земле инструментами, начата была вырубка льду, по обеим сторонам мостов, для того, что фурман Блазе не мог верно показать, по которому он переезжал мосту и с которого повозки с деньгами были в реку сброшены.

Верхний из сих мостов был сожжён, а нижний стоит в целости. Работа сия производилась истребованными от Борисовского земского начальства людьми с 3 по 10 число сего февраля. Глубина реки у мостов не более 2 сажен (примерно 4,5 метра), грунт дна твёрдый, песчаный — на дне и во льду найдены вмёрзшие трупы людей и лошадей, несколько ружей, пистолет, сабель, тесаков, штыков и разных мелочных вещей, в том числе два куска от серебряных образных окладов. Все сие вещи просто глазами с мосту были видимы, повозок же с бочонками ни частей их никаких не найдено, которые по мелкости реки должны быть видимы, а по тяжести их клади состоять на тех самых местах где были брошены. Из чего следует, что или оные повозки с деньгами тогда же из реки нашими войсками и обывателями вытасканы и расхищены; или показания фурмана Блазе лживые; лёд же по прибытии моём по всей реке оказался в рубленых прорубях».

Сейчас трудно судить о том, был ли откровенен Блазье со следователями, или нет. В той толчее и суматохе, которая царила во французском лагере во время той злосчастной переправы, немудрено было вообразить себе что угодно. Поскольку основная масса солдат, беженцев и обозов переправлялась ночью, то запросто можно было спутать обычный грузовой фургон с фургоном денежным. Сомнительно и то, что утонувшие ценности повытаскивали местные крестьяне, на что прозрачно намекает наш следователь.

Смотрите, работы по поиску оставленных французами денежных средств начались 3 февраля, т.е. немногим более чем через два месяца после самой переправы. Может быть, кто-то из читателей никогда не был в окрестностях Студёнки и не знает, какова там река Березина. Могу подсказать — скверная, в поисковом плане, разумеется. Достаточно широкая, с интенсивным течением, она крайне затрудняет какие-либо подводные работы. К тому же не будем забывать, что в конце ноября она ещё не замёрзла. Лёд (достаточно прочный) встал лишь в середине января. И теперь представьте себе, как в лютую стужу вы ныряете в прорубь, чтобы вытащить с четырёхметровой глубины бочонок килограммов на пятьдесят-восемьдесят. Представили? Хорошо представили? Я тоже представил и утверждаю со всей серьёзностью, что подобные деяния крайне затруднительны даже теперь, в наш механизированный и компьютеризированный век. В тех же условиях подобные самоубийственные подвиги были абсолютно невозможны.

Не будем забывать, что большая часть домов несчастной Студёнки были безжалостно разрушены и именно из их брёвен строились мосты для переправы. Так что оставшимся в живых крестьянам было несколько недосуг плавать голышом в прорубях, отыскивая серебро и злато. Перед ними стояли куда как более насущные задачи, типа: как бы с голоду сегодня не помереть и детей на холоде не поморозить.

***

Чем-то сходная с предыдущей легенда была рассказана одним из местных помещиков. Вот как об этом написано в рапорте.

«Второй известитель, жительтвующий близ деревни Студёнки, дворянин Радкевич, который поданным сего февраля 8-м числом доношением объявил, что в бытность его в Вильно во время ретирады французских войск слышал от офицера австрийского Фишера о брошенном бочонке с серебряной полной казной у левого берегу реки Березины, во 125 шагах выше первого мосту, против ивовых кустов, стоящих на другом берегу. На сим месте учинена была вырубка, найден кузнечный инструмент, но бочонка с деньгами не сыскано».

В своём служебном рвении советник Заворотков произвёл обыски и среди оставшихся в Студёнке жителей. Было найдено аж целых 3 (правда, пустых) иностранных бочонка!!! Денег, правда, у крестьян найдено не было, но борисовскому уряднику г. Шаталову было указано бдительно за ними присматривать (не дай бог ещё разбогатеют).

Возможно ли в наши дни отыскать вроде как и в самом деле потерянные либо намеренно сокрытые ценности вблизи Студёнки? Вопрос, конечно, интересный. И боюсь, положительно на него ответить невозможно. В этом районе, на этом в общем-то небольшом пятачке земли, вот уже два столетия идёт непрерывный и весьма настойчивый поиск. Сотни, если не тысячи, официальных представителей от государства и досужих кладоискателей всех мастей и технической оснащенности сезон за сезоном прозванивают и прощупывают каждую пядь земли как на левом, так и на правом берегу Березины. Вероятно, какие-то мелочи ещё укрылись от пытливых поисковиков, но чтобы вся эта многочисленная и зачастую весьма квалифицированная рать пропустила спрятанный бочонок или чемодан... большие сомнения.

Хотя вода, и особенно вода текучая, субстанция особенная. Ведь есть документальные свидетельства о том, что да, действительно, с наполеоновских мостов падали упряжки прямо с экипажами. Но есть и свидетельства о том, что они вовсе не шли камнем на дно, а благодаря течению и усилиям лошадей проплывали приличное расстояние. Так что надежда, как всегда, умирает последней.

* * *

Случались и почти анекдотические случаи. Вот письмо генерал-лейтенанта Желтухина, направленное им киевскому военному губернатору.

«Милостивый государь Александр Христофорович!

Минувшего октября 23 числа Дворянин Сочинский представил ко мне найденное на дороге в Сквирском повете письмо, писанное от настоятеля Чернобыльского Доминиканского монастыря, ксендза Гулицкого к настоятелю Киевского Католического монастыря Головни.

Содержание письма показывало, что оно было писано с каким-то проезжающим в Киев на поклонение Сенкевичем, имеющим достоверные сведения о большом количестве денег, сокрытых в Минской губернии близ г. Борисова. По поводу чего Гулицкий простил сохранить обстоятельство сие в тайне и не открывая правительству, вынуть означенные деньги на постройку в Киеве Домениканского монастыря и на содержание священнослужителей, на что согласился и сам Сенкевич.

Как по сделанному розысканию Сенкевича в Киеве не оказалось и настоятель Головня отозвался, что он ни Сенкевича ни письма от ксёндза Гулицкого не видел, то по поводу сего я востребовал Гулицкого в Киев и отобрал у него на счёт сего обстоятельства показание следующего содержания.