Старуха надсадно закашляла. Как треск сухих веток на сильном ветру… Прокашлявшись, продолжила:

— Но мы встали перед проблемой: мы не могли рожать детей до бесконечности, чтобы потом они в свою очередь составляли пары и рожали детей. Наступила бы мутация!.. К счастью, Марк нашел в бортовом компьютере инфопакеты, скопированные нашим погибшим другом, и приступил к их дешифровке…

Музыкантская говорила о файлах из Библиотеки Первопришедших.

— Там содержались чертежи разных изобретений. Много оружия, которое нам пригодилось. Правда, теперь все пришло в упадок. После того, как Крысобой умер… Помимо прочего, Марк натолкнулся на машину-инкубатор с программным обеспечением, которое удалось адаптировать к нашему компьютеру. Мы могли смоделировать любой генотип и генокод. Стали экспериментировать. Так появилась возможность вырастить детей, у которых было будущее. Инкубатор, который мы в результате построили, позволял развивать зародыши до младенчества. Вскоре у нас была большая шумная семья. Я, Марк Крысобой и шестьдесят четыре ребенка разных возрастов. Старшие помогали воспитывать младших. Младшие ухаживали за самыми маленькими. Вскоре начались свадьбы… Сначала все жили здесь. А потом места не стало хватать, да и корабль разрушался. Марк был старше меня. Он старел и вскоре уже не мог ухаживать за кораблем, который ржавел и ржавел… Да-а! — протянула мечтательно старуха. — Мы не помещались на корабле, и дети ушли от нас. Построили свои дома рядом друг с другом. Теперь живут вместе. У них целый город!.. В последний раз я видела всех вместе, когда хоронили Марка. Он лежит здесь неподалеку. Я иногда хожу к нему. Но сейчас уже совсем тяжело — ноги не держат. Все необходимое у меня есть. Иногда дети приходят. Делают все, что необходимо…

Рената умолкла. Она не видела мою растерянную физиономию, погрузившись в себя. Наконец, очнулась, посмотрела на меня и спросила:

— Земля-то выжила? Мы победили Предтеч?

— Победили, — обнадежил я.

— Слава Богу! — выдохнула она. — А сволочи эти драги! Помочь не могли… Да и друга нашего сожрали — Ларса Русса. Ведь я его любила…

Рената обессилено опала в кресле. Руки безвольно повисли вдоль тела. Глаза закатились, рот открылся, грудь перестала дышать. Рената Музыкантская умерла…

Я постоял несколько минут над мертвым телом и вышел. Ее последние слова звучали в моем сердце, которое обливалось кровью.

Спустился к внешнему люку, вышел наружу, сбежал по ступенькам трапа и прыгнул на болотный мох. Я не знал, куда идти и что делать.

Смешать небо с землей, то есть перевернуть все вверх дном.

Тит Ливий

Жизнь — грандиозная вселенская глупость! Ну, кто ее придумал — эту жизнь? Стремишься к конкретным целям, планируешь шаги, а когда оказываешься в двух шагах от желаемого, выясняется, что все — мираж, дым от костра, возле которого ты так и не посидел с друзьями, потому что все время к чему-то стремился!..

Я чувствовал, что все кончено. Я выбирал между двумя расами: между джантшун и людьми. Стал человеком. Отринул джантшун, которые когда-то породили меня. И в войне, развязанной Предтечами, я стал помогать людям…

А теперь все кончено. Люди, джантшун — все пошло прахом. Никому больше не нужна моя помощь.

Я оказался дезертиром — как для одной, так и для другой сторон… К тому же навеки заперт на этой планете.

Кто же победил в войне, развязанной Себастьяном Гоевином? Я не сомневался в том, что Первопришедшие. Их силы во много раз превосходили человеческие. Но вернуться к джантшун я не смог бы — впрочем, как и к людям.

Во-первых, противно. Я сделал однажды выбор и не отступлю от него. Увольте… Во-вторых, Предтечи, как и люди, избегали звездную систему Драгов, считая ее проклятой. Если люди все же посылали сюда изредка экспедиции, то джантшун старательно игнорировали сам факт существования этой планеты…

Мне не хватало Ренаты и Марка — верных моих друзей. Теперь я был потерянным семенем на бесплодной почве. Конечно, неподалеку от «Арго» находился городок, в котором жили потомки Ренаты и Марка, но зачем им я? При моем появлении неизбежно возникнет вопрос, кто я и откуда. Как им объяснить? Звездолетчик с Земли? А где же звездолет?.. Рассказать правду — но нужна ли им она?

Поднявшись на знакомый холм, я сел на мшистую кочку лицом к «Арго» и задумался. Раздался ужасный грохот, и «Арго» обрушился, превратившись в груду ржавого хлама. Над тем местом, где некогда стоял корабль, поднялось рыжее облако ржавой пыли.

Все! Путь назад отрезан… Я еще не знал, что мне предпринять, но к детям Музыкантской и Крысобоя заявляться не собирался.

Душа превратилась в болото… Я поднялся с кочки, повернулся спиной к останкам корабля и шагнул в никуда. Я потерял счет времени, обреченно двигаясь вперед. Менялось небо над головой. Холмы чередовались друг за другом. Все было скучно и обыденно, но меня это мало трогало…

Из горестного состояния я вышел, когда заметил в двух шагах от себя знакомый булыжник, ассоциировавшийся с капитанской рубкой почившего в бозе «Арго». В низине возле сухого дерева, поросшего грибами, стоял Скарандаки.

— Вот так неожиданная встреча! — пробормотал я.

«Ты узнал меня?» — раздался в голове тихий голос.

— А чего ж не узнать? Я тебя и не забывал. Помню, как ты, пообещав помочь, растворился в неизвестном направлении! — зло сказал я, намереваясь обойти булыжник стороной.

«А я тебе и помогаю», — спокойно заявил Скарандаки.

— Кажется, ты несколько опоздал в своем начинании… — грустно ответил я.

«А я думаю, что поспел в самый раз», — возразил разумный камень.

Я злобно уставился на него.

— Время ушло. Война закончилась. Земле не нужна больше помощь. А я потерял своих друзей.

На этом хотел завершить беседу, но рииег оказался настырным. Это пришлось мне по вкусу.

«Ты поверил в то, что видел? — спросил он. — Ведь есть пословица: не верь глазам своим, ибо они лгут тебе».

— Что ты имеешь в виду? — насторожившись, спросил я.

По телу Скарандаки пробежала судорога. Потом вторая. Затем судороги стали гулять по камню волнами, меняя цвета. Лиловые обращались в фиолетовые… Бурые сменялись голубыми, чтобы перейти в ультрамарин…

Я отступил от Скарандаки на несколько шагов, не зная, как поступить. Однажды я уже видел подобные метаморфозы. И теперь взирал на действо с любопытством.

Очертания тела Скарандаки потеряли четкость. Камень расплылся, углы сгладились. Прямоугольный брусок вытянулся в яйцо, которое раскололось с ужасным треском, выпустив из себя облако серого пара. Оно поднялось на несколько метров над землей, остановилось, втянуло в себя останки, также обратившиеся в пар.

«Я вовсе не сбежал в тот раз. Лишь поменял оболочку», — заявило облако, из которого появилась фигура, напоминавшая отдаленно хмурого, с которым я имел сомнительное удовольствие общаться на вершине горного плато.