– Вы помните меня?

Еще бы не помнить! Екатерина немедленно утащила девушку на кухню – пить чай.

За чаепитием Косынкина рассказала свою нехитрую историю. В один прекрасный день она все-таки получила весточку, которую так ждала, от человека, которого так любила. Режиссер Гаерский извинялся перед ней (довольно сухо, как поняла Катя) и вызывал на пробы на главную роль – Нади в фильме «Эксклюзивный грех».

– В Голливуд? – уточнила Катя.

– В Москву, – не смутилась несостоявшаяся сестра Магдалина. И добавила, явно с чужих слов: – Теперь у нас, в Москве, – столица киномира.

А дальше было просто: Косынкина немедленно вышла из монастыря (похоже, амплуа католической монахини, подумала Катя, оказалась для нее всего лишь очередной киноролью) и устремилась в российскую столицу. Деньгами на дорогу ее снабдила настоятельница – кстати, теми, что оставили Катя с Ленчиком на пересылку чемодана. (Все равно этих средств не хватало, чтобы переправить столь огромный багаж в российскую столицу – ни DHLом, ни UPSом, ни даже EMSом.) А в Москве произошло следующее: Ольга оказалась уже выписана из своей родительской квартиры – там теперь поселился брат с женой и ребенком, и места для нее просто не осталось…

И вот за чаем, со слезами на глазах и заламыванием рук, Косынкина спросила: ей ужасно неудобно, но не приютит ли Катя ее хотя бы на несколько дней – пока они окончательно не помирятся с режиссером и тот, наконец, не поселит Олю у себя?..

На радостях от обретения чемодана (там даже оказались целы годичной выдержки конфеты!) Катя согласилась.

С тех пор прошел месяц. Оля с Гаерским то ссорилась, то мирилась, то пела ему дифирамбы, то обзывала «жутким подонком, погубившим всю ее жизнь». И все это время – жила у Кати в квартире. А Екатерина особенно не возражала: Косынкина оказалась забавной. Она знала множество актерских баек и была весела и парадоксальна. Было с кем Кате поболтать редким свободным вечером, посплетничать, языки почесать.

Тем более что искусственного кота пока не изобрели – во всяком случае, никаких сведений о нем ни в газетах, ни на телевидении не появлялось.

Леня

Не меньше тетки следил за возможным появлением «идеального кота» Катин племянник. Он регулярно штудировал как сугубо специальные, так и популярные журналы и интернет-сайты в поисках сообщений о рукотворном домашнем любимце – и все без толку.

В жизни Лени Коноплева также произошло за этот год немало перемен. Для начала – он закончил свой Технический университет, знаменитую «Бауманку». Больше того: тут же нашел себе работу в маленькой, но очень венчурной компании с изрядным заработком. Но далеко не только четырехзначнодолларовая зарплата привлекла Леню в исследовательскую фирму. Главное – эта компания занималась проблемами искусственного интеллекта, и юноша (точнее, уже молодой человек) очень хотел превзойти на данном поприще своего заклятого друга Антона.

От самого же Питохи он больше не получал никаких известий и ни разу больше его не видел. Не видел Антона никто и в универе. При этом молодой человек, по всей видимости, был жив и здоров, потому что он каким-то образом (причем не появляясь в учебных корпусах!) ухитрился перевестись на «заочку» и даже, как рассказывали девчонки из учебной части, работал над дипломом.

О Питохе ходили в универе разные слухи. И что его выкрали бандиты, и он сидит на цепи в подвале, готовит грандиозный хакерский взлом Центробанка. Или, наоборот, завербован российскими спецслужбами, проживает в абсолютно секретном военном городке Озерковске (бывшем Свердловске-37) и занят проникновением в сети ЦРУ и Пентагона. Еще говорили, что Антон, напротив, работает на ЦРУ и Пентагон и готовит под их руководством некую каку для преданной им родины…

Никаким из этих слухов Леня не верил – но вот того, что якобы «друг» исчез бесследно с горизонта и даже «спасибо» не сказал за столь деятельное участие Ленчика в его судьбе, простить ему не мог. Раз Питоха откуда-то посылал своему научному руководителю куски диплома – значит, мог бы и Коноплеву пару строк черкнуть, не развалился бы. Тем более что Катя с Ленчиком сразу решили: половина полученного ими от японки – по праву принадлежит Антону. И в итоге антоновские деньги отлеживались на депозите, а Питоха даже не изволил прислать о себе ни единой весточки.

И вот однажды, уже в следующем после путешествия марте, от Питохи, наконец, пришло по электронной почте письмо. Сухое, в несколько строчек:

Привет, Лео. Я жив-здоров, хорошо работаю в одной западной корпорации, она называется «Микроскоп». Проживаю в Силиконовой долине в своем доме, катаюсь на виндсерфинге. Я ни в чем не нуждаюсь, поэтому деньги, полученные за мою Программу тобой и твоей тетушкой, вы в полном объеме можете оставить себе.

Чао-какао,

А.

Вроде бы ничего обидного или оскорбительного не содержалось в этих выдержанных строчках, но отчего-то Ленчику по прочтении письма стало так досадно, что он несколько раз трахнул кулаком по столу с матерным английским ругательством: «F**k! F**k! F**k!»

Одна радость: можно истратить на паях с Катей вроде бы принадлежавшие Антону и не востребованные им пятьсот тысяч долларов.

Свою долю в богатстве, выгрызенном от японской корпорации, Ленчик потратил с умом – хоть и имелось у него, конечно, сильнейшее искушение завиться на эти деньги в кругосветное путешествие или уехать жить в горы – хотя бы на год: совершенствовать сноубордическое мастерство. Но мама Даша и тетка Катя промыли молодому человеку мозги. Вняв их голосам, которые в данном конкретном случае были, конечно, гласом рассудка, он первый раз в своей жизни совершил действительно нужную и очень крупную покупку: приобрел для себя квартирку-студию на Патриарших прудах.

Затем они с мамой сменяли (естественно, с солидной доплатой) их жилье в занюханном Выхине на двухкомнатную квартиру в Коломенском. И теперь со своего шестого этажа Ленчик мог наблюдать, как осенью на глади Патриарших тусуются утки, а зимой их сменяют нарезающие круги конькобежцы.

Нечего говорить, что со своей новой недвижимостью, дипломом и местом работы Ленчик стал еще более завидным женихом, чем раньше. Но он жениться совсем не спешил. А зачем, если можно довольствоваться приходящими посетительницами, а приготовит-постирает-уберет мама, часто навещавшая сыночка на любимых Патриарших.

Несмотря на постоянное место работы, предполагающее регулярную явку на службу, Ленчик по-прежнему частенько засиживался за компьютером по ночам (потом, клюя носом после обеда, он нещадно ругал себя за это). Но ничего не мог с собой поделать: очень уж любил поскользить по волнам ночного И-нета.

И вот в одну прекрасную мартовскую ночь его компьютер вдруг дзынькнул, извещая, что молодому человеку пришло очередное «мыло». Ленчик залез в почтовый ящик. Адрес, с которого поступило электронное послание, был ему совершенно незнаком, однако надпись в графе «Тема» заставила его вздрогнуть, потому что она гласила (по-английски, естественно):