А у королевы Аэрталь больше не было детей. Или ей уже не дано их иметь, или, похоронив любимого мужа, она так и не встретила мужчину, от которого могла бы родить ребенка. Или боится потерять свое дитя снова. Для матери нет ничего страшнее, независимо от того, четыре года твоей дочери или четыре века…

Ларе будет четыре через месяц. Мы так и не узнали точно, когда именно она родилась. Но это и не важно. Днем рождения дочери мы считаем тот, в который она появилась в нашем доме и в нашей жизни – двадцать третье августа. К этому времени мы уже должны вернуться в Марони. А если наше мероприятие не полный бред, как мне все чаще кажется, то, возможно, отметим день рождения малышки уже в другом мире.

– …А над их могилой, принцессы и капитана этого, курган насыпали, – продолжал рассказывать Тикота. – Высоченный. На поклон многие ходили. Потом поселок там стал, Курганом и назвали. Теперь нет уже поселка, а Курган так и есть…

К Кургану мы вышли часам к пяти вечера. До Черты оставалось совсем немного, и я рассчитывала, что ночь мы проведем уже на той стороне. Но Вель заявила, что не поведет отряд до утра.

– Почему?

– Перейдешь, поймешь.

Как-то зловеще это прозвучало, но я сразу ей поверила.

– А зачем мы тогда дорогу срезали? – вскипел Эйкен.

– Чтоб ты отдохнул подольше, – невозмутимо ответила Авелия и, бросив на землю сумку, завалилась под ближайшим кустом и закрыла глаза, давая понять, что разговор окончен.

– Я еще командир? – шепотом спросил у меня муж.

– Командир, – уверила я любимого. – Командуй ставить лагерь.

А лучше дай отбой. Погуляли и хватит. Домой хочу, к детям. И силу отдавать жалко. И в пустоши идти страшно. И вообще…

Пока ребята ставили палатки, собирали хворост для костра и раскладывали припасы, я присела рядом с Авелией:

– Ничего не хочешь рассказать?

Девушка не спеша поднялась, села и посмотрела на меня. Спокойный, уверенный взгляд, только в глубине глаз на миг вспыхнули зеленые огоньки.

– Ты о чем?

– О Черте. Мы идем в первый раз, многого не знаем.

– Вот и не знайте. – Вель снова растянулась на траве. – Крепче спать будете.

Этого я не стерпела и ущипнула ее за запястье. И едва успела отдернуть руку, когда по воздуху ударили мгновенно вытянувшиеся когти.

– Не делай так, – с тем же спокойствием предупредила Вель. – Могу и ответить. Рассказать, как перейти Черту?

– Да.

– Ты знаешь, что вообще это такое?

– Теоретически.

– Из книжек, – заключила девушка, снова поднявшись.

– Не только. У нас есть знакомый тэвк, он рассказывал. Черта – это фантомная граница. Прости, ты, наверное, не знаешь о фантомах…

– Знаю, – усмехнулась она. – Теоретически. Да, Черта – это фантомная граница. Если попытаться перейти ее в неположенном месте, пространственные и зрительные иллюзии вызовут ощущение, что ты непрерывно идешь вперед, в то время как ты будешь бродить кругами, но так и не переступишь грань. Везде, кроме нескольких мест, Черта непреодолима. Пространство в зонах перехода смещено, и создается эффект наложения, из-за чего тропы как бы погружены в сумерки. Иди по сумеречному лесу и попадешь на другую сторону – это всем известно.

Я онемела от удивления. Во-первых, речь для Вель была необычайно длинной. Во-вторых, я не ожидала от нее таких слов. Иллюзии, смещенное пространство, эффект наложения – все это научные термины, которых семнадцатилетней девчонке из глубинки знать попросту не полагалось.

– Мне Най раньше книжки давал. Ну, какие у него были…

Я расслабленно выдохнула. Конечно же книжки! А то уже не знала, что и думать: Авелия и без внезапно обнаружившихся познаний особа странная.

– Теперь расскажу, как сама понимаю и как мне когда-то рассказывали. Черта – это стена морока. В нескольких местах через морок есть ходы. Но их стерегут тени. Тени не иллюзии, это точно. Они охранники. Следят за тем, чтобы из пустошей не вырвалось зло. Но на деле им все равно, куда идет зло, оттуда или туда. Не пустят в любом случае. А злом они считают все, что связано со смертью. Охотники, кто на ту сторону ходил, предупреждали, что недавно убитую дичь через Черту лучше не носить – тени на кровь кидаются. Завернуть нужно хорошо. А вообще обычно только шкуры добывали, мыли хорошенько, солью засыпали и так переправляли. На раны тоже тени бросаются, но не так сильно. А еще мысли читают. Если человек что-то плохое задумал, сразу почуют. Или если в прошлом убил кого-то.

Она испытующе смотрела мне в глаза, пока до меня доходил смысл услышанного.

– Вель! Но мы же все…

– Вот и я об этом. Поэтому Черту надо переходить с легким сердцем. Что бы ты ни сделал когда-то, нужно быть уверенным, что поступил правильно, не раскаиваться и не волноваться. Мне говорили, что в пустоши даже преступники сбегали, такие, что по ним веревка не один год тосковала.

– Говорить никому не стоит, – решила я.

– Значит, не скажем.

Девушка встала на ноги, потянулась и, ни слова не добавив, направилась в заросли.

– Ты куда? – опешила я.

– Подальше. Хоть посплю, пока у тебя новых вопросов не появилось.

Авелия нуждалась в отдыхе. Местность, по которой сегодня шли, она помнила плохо, пришлось вести отряд по наитию, и несколько раз девушка чуть не сбилась с пути. И от вчерашнего еще не отошла. Но признаваться в слабости не хотелось.

Углубившись в лес так, чтобы не было слышно голосов, она присмотрела старый дуб с густой кроной, влезла на него и устроилась на толстой ветке, положив на колени лук. Привычка спать на деревьях, в недосягаемости для хищников, четырехлапых и двуногих, появилась во времена вынужденной самостоятельной жизни, и Вель уже не боялась сорваться. Прислонилась спиной к стволу и закрыла глаза.

Обычно она отключалась мгновенно, но сейчас голова была переполнена мыслями, а внутри все клокотало от волнения: вчера она ничем себя не выдала, а сегодня дважды чуть было не раскрылась. В первый раз, когда Галла спросила, не хочет ли она ей что-нибудь рассказать. Прозвучало так, словно чародейка обо всем знает, и стоило невероятных усилий сохранить спокойствие. Но, испугавшись, она совершила ошибку, продемонстрировав неожиданные знания о природе Черты. Хорошо, что Най действительно разрешал ей читать свои книги – просто так, от скуки, и, если Галла спросит, он это подтвердит.

Немного успокоившись, Авелия уже начала дремать, когда слух уловил шорох чьих-то шагов. «Хворост собирают. Или Сумрак послал дозорных», – решила она. Ни то, ни другое ее не беспокоило – лишь бы не шумели. Но к звукам шагов добавились негромкие голоса:

– …хотел поговорить с тобой…

Вель поморщилась: этого только тут не хватало! Буревестник. Птичка, эвла са шек! Вот кто с самого первого дня осложняет ей жизнь.