Она стала тыкать его двумя пальцами в грудь, подчеркивая свои слова:

— Ты бесчувственный, — тычок, — предатель, — тычок, — не умеющий доверять, — тычок, — грубый, — тычок, — чурбан!

Каждый тычок делал лорда Маккона смертным, но он, видимо, нисколько не возражал.

Вместо этого он схватил руку, которая тыкала его в грудь, и поднес к губам.

— Прекрасно сказано, любовь моя.

— Не подлизывайся, муж. Я еще с тобой не закончила.

Она начала тыкать его другой рукой. Лорд Маккон улыбался во весь рот — должно быть, догадалась Алексия, тому, что у нее вырвалось это «муж».

— Ты меня выгнал, не дав мне оправдаться… Не смей меня целовать! Ты даже не подумал, что это твой собственный ребенок… Прекрати сейчас же! Нет же — тебе непременно потребовалось сразу предположить самое худшее! Ты знаешь мой характер. Я никогда не смогла бы тебя предать. Если история утверждает, что какое-то событие невозможно, это еще не значит, что не бывает исключений. Исключения всегда есть. Посмотри на лорда Акелдаму — он сам исключение из всех правил. Да мне стоило только просмотреть кое-какие записи у тамплиеров, и я сразу поняла… Перестань целовать меня в шею, Коналл, я тебе серьезно говорю! Тамплиерам следовало бы больше заниматься наукой, а не бросаться с мечами на всех подряд, — она сунула руку в декольте, достала маленькую, пропахшую чесноком римскую табличку с проклятиями и сунула в лицо мужу. — Вот, смотри. Доказательство! Но тебе же было не до того, куда там! Ты же сначала делаешь, потом думаешь. И я осталась одна, без стаи.

Только тут лорду Маккону удалось вставить слово, и то лишь потому, что леди Маккон пришлось перевести дыхание.

— Я смотрю, ты сумела сколотить свою собственную стаю, дорогая. Протекторат парасоля, если можно так выразиться.

— Ха-ха, очень смешно.

Лорд Маккон наклонился к Алексии и, прежде чем она смогла возобновить свою тираду, поцеловал прямо в губы. Это был знакомый глубокий, собственнический поцелуй. Это были объятия, в которых Алексия всегда чувствовала, что, даже если ее прикосновение убивает в Коналле оборотня, он все равно способен сожрать ее живьем. Она продолжала рассеянно тыкать мужа в грудь, даже когда прильнула к нему.

Он остановился так же внезапно, как и начал.

— Фу!

— Фу? Ты целуешь меня, даже не дождавшись, когда я перестану на тебя кричать, а потом говоришь «фу»? — Алексия высвободилась одним рывком.

Коналл остановил ее вопросом:

— Алексия, дорогая, ты что, недавно ела песто?

Он стал тереть нос, будто в нем засвербело. Глаза у него начали слезиться.

Алексия засмеялась:

— И правда, у оборотней же аллергия на базилик. Видишь, как страшна моя месть?

Она могла прикоснуться к своему громадному оборотню, и аллергическая реакция, вероятно, сразу прекратилась бы, но отступила на шаг назад и смотрела, как он страдает. Забавно, что, даже будучи смертным, Коналл так отреагировал на вкус ее ужина. А потом она поняла, что смирилась и готова жить без этого вкуснейшего песто, готова простить своего мужа.

Когда-нибудь.

Коналл вновь приблизился к ней — осторожно, словно боялся спугнуть ее слишком резкими движениями.

— Давненько я не пробовал этот соус! Честно говоря, мне он никогда не казался вкусным, даже когда я был человеком. Но если тебе он правда нравится, я могу потерпеть.

— А ребенка ты тоже готов терпеть?

Муж снова обнял ее.

— Если он тебе правда нравится.

— Не будь таким язвой. Тебе он тоже понравится, вот увидишь.

Он ткнулся носом ей в шею и удовлетворенно вздохнул.

— Моя, — сказал он радостно.

Алексия смирилась со своей судьбой.

— К сожалению, мы оба твои.

— Ну тогда все в порядке.

— Это ты так думаешь, — она отстранилась и стукнула мужа по руке — просто для того, чтобы четко обозначить свою позицию. — Факт остается фактом: ты тоже принадлежишь мне! А у тебя хватило наглости вести себя так, как будто ты не мой.

Лорд Маккон кивнул. Она была права.

— Я заглажу свою вину, — и неосторожно спросил: — Что я могу для этого сделать?

Алексия задумалась.

— Я хочу иметь свой собственный эфирографический передатчик. Новой конструкции, без кристаллических клапанов.

Он кивнул.

— И несколько божьих коровок от месье Труве.

— Что?

Она сердито посмотрела на Коналла.

Он снова кивнул. Покорно.

— И новый пистолет для Флута. Хороший револьвер или еще что-нибудь, только чтобы несколькими пулями подряд мог стрелять.

— Для Флута? А он тут при чем?

Алексия скрестила руки на груди.

— Как скажешь, дорогая.

Она подумала, не попросить ли у мужа «норденфельт», но решила, что это будет немного слишком, и умерила свои запросы.

— И еще я хочу, чтобы ты научил меня стрелять.

— Алексия, ты думаешь, это подходящее занятие для женщины в твоем положении?

Снова сердитый взгляд.

Он вздохнул.

— Ла-адно, хорошо. Что-нибудь еще?

Алексия задумчиво нахмурилась.

— Пока хватит и этого, но потом я могу еще что-нибудь придумать.

Оборотень снова прижал ее к себе и стал водить руками по ее спине широкими круговыми движениями, уткнувшись носом в ее волосы.

— Так как ты думаешь, дорогая, это будет девочка или мальчик?

— Очевидно одно — это будет душекрад.

— Что?! — граф отпрянул от жены и посмотрел на нее с подозрением.

Чаннинг прервал их:

— Боюсь, нам пора.

Майор склонил голову набок, словно все еще оставался в облике волка и прислушивался к звукам погони, наставив уши.

Лорд Маккон мгновенно превратился из щедрого мужа в альфу-оборотня.

— Мы разделимся. Чаннинг, вы, мадам Лефу и Флут станете приманкой. Мадам, боюсь, вам придется надеть женское платье.

— Иногда с этим приходится мириться.

Алексия усмехнулась: и над недовольством мадам Лефу, и над самой мыслью, что кто-то способен их перепутать друг с другом.

— Я бы рекомендовала еще накладные подушки, — предложила она, слегка выпятив грудь, — и выпадение волос.

Изобретательница хмуро поглядела на нее.

— Я прекрасно понимаю, насколько мы несхожи внешне, могу вас уверить.

Алексия подавила улыбку и повернулась к мужу.