Она заполняла его событиями. Будапешт-Вена-Прага-Киев-Одесса. Тоха-Пэм-Тоха-Гуров-Алина-Гамлет-Загнитко-Алина-Гуров.

Разговоры- разговоры-разговоры-разговоры. Без конца и без края. В безвременье не бывает концов.

Конец может быть только у гостиничного коридора, где в самом углу ее номер. Руслана рассеянно порылась в кармане сумки свободной рукой – другой все еще продолжала сжимать зажигалку Лукина. Вынула ключ, отворила дверь, вошла в номер и включила свет.

Вместе со светом включился мозг.

Как-то сразу. В единственное мгновение, вырвавшее ее из черной бездны в собственной голове.

И побежали секунды. Ноутбук, который она оставляла на подушке кровати

– всегда, совершенно всегда по дурацкой привычке – сдвинут на покрывало. Блокнот на прикроватной тумбочке закрыт, ручка лежит рядом, а не на листе. В клетку. Исписанном мелким почерком очередной фигней из жизни Соловьевой. Но блокнот закрыт, а ручка рядом. Черт его знает откуда, но перед глазами Росомахи всплыла четкая картинка. Перед вечеринкой писала. Бросила как было – в раскрытом виде. Чтобы по возвращении вернуться и в ускользающую мысль.

Ее взгляд метнулся к чемодану. Замки не застегнуты. Вроде, как и было. Но в эту секунду она уже точно знала – в нем рылись. Как рылись и в ноутбуке.

Как рылись и в блокноте. Как исследовали каждый сантиметр этой комнаты.

Сглотнула. Поймала пальцами крошечную флэшку, висевшую медальоном на черном браслете, сплетенном из нескольких замшевых шнуров.

Мозг превратился в компьютер, фиксируя каждый предмет на своем месте.

Восстанавливая случившееся и выстраивая алгоритм последующих действий.

Комнату обыскивали.

Не факт, что не вернутся.

Не факт, что не установили скрытую камеру или подслушивающее устройство.

Не факт, что не следят за ней прямо сейчас.

Взгляд на все еще не закрытую дверь. В коридоре по-прежнему. Никого.

Телефон. Потянулась к сумке и тут же отдернула руку. Звонить Гамлету нельзя. Если каким-то чудом их не слушали до сих пор… а если слушали?

Звонить нельзя.

Росохай прикрыла за собой дверь, подошла к столу и плеснула в стакан воды из графина.

Не пила. Тупо смотрела на столешницу. Компьютер ерунда. Там только про

Алинку. Она не сохраняла никакой информации на ноутбук, это было исключено в свете намечающегося. Блокнот – ерунда тем более. Просто поток мыслей, которые она старалась фиксировать. Наркотрафик был темой, запрещенной для фиксирования.

Только флэшка.

Все только на флэшке.

Отследить звонки – могли. Тут уж не попишешь. Но могло и повезти, если под подозрение она попала только теперь.

Что еще?

Кто сдал?

Алинка – нет.

Анатоль? Если только кому сболтнул.

Кому сболтнул?

Ответ пришел сам за долю секунды. Загнитко.

Людоед проверяет.

Так – не тронет. Но проверяет.

Больше некому.

Раз проверяет ее, то проверит и фотографа. Но не нашел же ничего!

Стопудово не нашел, не мог, здесь ничего не было. Предупредить Гамлета?

Звонить нельзя…

Мозг продолжал выдавать информацию. Гуров свалил. Носов умчался следом. Что-то явно происходит. Она здесь одна. А она не могла одна.

Здесь не могла одна. Потому что ей, черт подери, было страшно! Потому что она, черт подери, боялась! Себе-то признаться можно.

Из гостиницы не уедешь – сразу вызовет подозрения. Переночевать у

Гамлета? И нарваться на казачков «дядьПаши»? Алина. Расквартирована с другими модельками. Не проканает.

Росомаха сжала кулаки. И вдруг… зажигалка. Zippo. Все еще в руке. Все еще с ней. Лукин. С ней. Здесь.

Мозг нашел решение. Гениальное и тупое одновременно. Загнитко знает

Лукина. Они вместе были на юбилее. Для окружающих он – ее любовник или бывший любовник. Похеру. Вика Машчетатам где-то на одном этаже с

Алиной. Вряд ли она осталась у него. Девок расселили. Если ей повезет, то

Лукин в этой гостинице. Если ей повезет. Если нет – позвонит и узнает, где.

Откуда-то из подсознанки пришло четко оформившееся понимание: он ее не вышвырнет. Если она придет – не вышвырнет. Может быть, потому что он – ее шанс. И потому что не бывает таких совпадений просто так. Не бывает.

Росохай выдохнула и бросила сумку на пол. Отпила воду из стакана.

Паспорт. Деньги. Ключ. Телефон.

Флэшка на запястье.

Выскочила из номера. Но заставила себя идти спокойно по коридору. Не бежать. Не бежать, потому что все хорошо. Она ничего не заметила. Никто ничего не заметил.

На первом этаже у стойки налетела на полусонную администраторшу. И весело спросила:

- Могу я узнать, господин Лукин в каком номере остановился?

Поймала непонимающий взгляд. Объясняться хотелось меньше всего на свете. Почти не слышала, что сказала девочка-администратор. Но с приклеенной улыбкой ответила:

- Мы коллеги. Он сегодня приехал с Викторией… - память сработала без сбоев, выдав нужную информацию в одно мгновение, тогда как Руслана готова была поспорить, что не запомнила, - … Машталер. Время позднее, звонить неприлично, но с утра мне необходимо его найти.

Администраторша похлопала сонными глазками и опустила их куда-то за стойку. Видимо, все-таки искала запрашиваемое. Пока она рылась, Росомаха нервно притопывала ногой. И удивлялась тому, что еще не орет.

- Господин Лукин остановился в триста четырнадцатом номере, - услышала она наконец и, буркнув: «Спасибо!», - помчалась обратно к лифту.

В следующий раз она почувствовала, что различает что-то перед глазами, когда стояла у него под дверью. «314» - значилось золотистыми цифрами на поминальном черном фоне перед ее носом. Зажмурилась. Занесла кулак. И постучала. В ужасе осознав, что не представляет, что ему говорить.

Дверь открылась быстро. Лукин на пороге – в халате, с мокрыми волосами и телефоном в руках – смотрел на нее удивленно, пока не выдал:

- Поздновато для визитов.

- У меня твоя зажигалка, - выдохнула Руська.

- Как повод – сойдет. Что еще?

- И мне негде ночевать.

- Почему?

Росомаха оглянулась за спину. По-прежнему никого. Ни единого человека, чтобы она могла сказать себе, что поступает правильно. Но вместе с тем – какая разница? Телефон, по которому можно определить, где она, при ней.

Или еще какая дрянь… «Надо было жучок ему в зуб вживить», - вспомнилось ей. Будто бы вечность назад.