— Рот закрой, — спокойно оборвал его Мочалов.

— Да ладно! И корешей моих по беспределу завалили, и…

— Я сказал — рот закрой! — повторил Сергей, явно выходя из себя. — Если хочешь дальше жить, будешь говорить когда я разрешу.

— Сергей Иванович, — из толпы, продвигаясь вперёд к месту разборки, вышел отец Никодим. — Это та братия, что девочек насильничала, а потом…

— Ах ты падаль! — вызверился снова старший из подростков. — Козёл драный! Жаль, мы вас всех не нашли!

— Тоша, ты знаешь, что делать, — кивнул другу Мочалов.

— Это же дети! — ахнула одна из женщин.

— Граждане! — поднял руки священник. — Клянусь господом Богом, эти нелюди два дня назад снасильничали, а потом убили двух девочек. Но это только начало… они их освежевали на наших глазах как мясо и понесли к костру… — после этих слов по толпе жителей пронёсся почти синхронный вздох удивления, граничащий с ужасом. — Будь они людьми, я бы сам просил бы взять их на поруки, но люди ли они? Или нелюди в человечьем обличье? Ответьте мне, перед лицом господа нашего.

— Нелюди! — подал голос кто-то из мужиков и толпа, обуреваемая ужасом от рассказанного, подхватила это слово. — Нелюди! Нелюди!

— Кто-то хочет взять их на поруки? — Сергей обвёл взглядом толпу, но ответом было молчание. — Антон! Даже пули не тратьте, и прикопайте подальше от деревни.

— Волки позорные! Менты продажные! — взвыл старший из подростков.

Остальные повалились на колени и пытались вымолить себе прощение.

— Простите!

— Я больше не буду!

— Пожалейте!

— Вы перешли грань человека и зверя, — спокойным голосом ответил на их мольбы Мочалов. — Даже нет, звери бы так не поступили. Вы хуже зверей. Правильно сказал отец Никодим — вы нелюди, а им не место в этом мире.

— Падла! Мы с тобой там ещё встретимся! — верещал старший из банды. — Я с тебя там кожу сдеру и засолю!

— Шагай, гнида! — удар приклада попал малолетнему отморозку в лицо, перебив переносицу. Тот рухнул ничком, заливая траву своей кровью. Боец подошёл к нему и, брезгливо ухватив за воротник, поднял с земли. — Если хочешь без мук умереть, не зли меня.

— После того, что ты и твои дружки сделали, вы можете только молить о быстрой смерти, — добавил Антон и обратился к старшему наряда. — Вить, не церемоньтесь с ними.

— Сделаем, командир! — кивнул тот и отдал команду остальным бойцам. — Парни, гоните их пинками ко второму блокпосту, а дальше определимся.

— Для всех собравшихся еще раз объясняю позицию руководства нашего анклава, — снова заговорил Мочалов. — Мы максимально лояльны ко всем религиями, ко всем людям, желающим привнести что-то полезное для нашего общества. И мы никогда не допустим самосуда даже над серьёзно провинившимся человеком, НО… — поднял он указательный палец — … не к тем, кто преступил человеческую мораль, превратившись в нелюдя-людоеда, фанатика, ничего не видящего перед собой, кроме цели убить иноверца или преступника, решившего привести к смерти жителей нашего анклава каким угодно способом.

— Спаси тебя господь, Сергей Иванович, — нарочито официально поклонился ему отец Никодим. — С тобой и такими воинами люди могут спасть спокойно.

— Знаешь, а ты в нём не ошибся, — ухмыльнулся подошедший поздороваться к Сергею Девятов.

— Тоша, он хороший психолог и редкий из священников, взявший чужих детей с собой, тем самым спасая их от неминуемой смерти и подвергая свою жизнь дополнительной опасности. И теперь у нас есть тот, кто не только будет пользоваться авторитетом среди народа, но и осуществлять моральную поддержку наших действий.

— А если он начнёт осуждать наши действия? — прищурился друг.

— Значит, мы что-то делаем неправильно, — пожал плечами Мочалов.

— Привет, Серёга, — на порожки взбежал Пасечников.

— Здорово, Денис, — пожал ему руку Мочалов. — Как супруга, как дети, новоиспечённый папаша?

— Ты знаешь, Сашка вообще расцвела, — покачал тот головой. — Носится, как наседка с цыплятами. А Катя Ваську вчера бедного затискала. Как увидела кота, всё — никакие игрушки не нужны.

— А Толик? — поинтересовался Девятов.

— Мы с Сашей решили разделить воспитание — пацаном я займусь. Пусть он пока держится настороженно, но тут вопрос времени — думаю, отойдёт.

— А чего ты хотел? Пацан пережил смерть родителей, да ещё на его глазах, — ответил ему Сергей.

— Меня Верунчик вчера отчитала, — усмехнулся Девятов. — Что одну из девчонок себе не взял. Знаете, тоже в душе что-то ёкнуло.

— Поздно пить боржоми, когда почки отвалились, — развёл руками Пасечников. — Пока лишних кандидатур на усыновление нет.

— Но если чё, мы первые на очереди, — Антон обвёл указательным пальцем друзей.

Глава 18

24 июля 2027 года. д. Тополиновка. Раннее утро

Ещё вчера один из дежурных на блокпосте сообщил Девятову о регулярных утренних забегах, проводимых группой молодёжи под руководством супруги Захарова-младшего. И сегодня Антон решил сам посмотреть, чего и как. В это субботнее утро он рано встал, намереваясь перехватить бегунов и подробно расспросить об их непонятном увлечении. Укрывшись на одном из огородов по ходу движения группы подростков, он стал ожидать их приближения. Не прошло и двадцати минут, как он заметил бегущих. Расстояние в два метра между «колючкой» и бетонной стеной подростки стали использовать как своего рода тропу в беге по пересечённой местности. Первой бежала Аня. Она как заправская наседка постоянно оглядывалась на бегущих за ней мальчишек и девчонок, иногда подбадривая короткими возгласами. Девятов внимательно наблюдал за ровным, практически не растянувшимся строем молодёжи, изо всех сил старающихся не отставать друг от друга. В последних рядах бежала пара девчонок, поддерживаемых тремя мальчишками — когда словесно, а когда и под руку, если представительницы прекрасного пола начинали отставать. Что-то удержало его от соблазна стать во весь рост и остановить этот забег. Дождавшись, когда молодёжь скроется из вида, он встал, отряхнулся и не спеша зашагал к вытоптанной площадке за медпунктом, где, по его мнению, и проходили тренировки молодёжного «спецназа» — спортивные тренажёры, состоящие из перекладины, лавочек для качания пресса и импровизированный «козёл» стояли там почти месяц. По вечерам и взрослая часть населения, в