chitay-knigi.com » Историческая проза » Факундо - Доминго Фаустино Сармьенто

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 115
Перейти на страницу:
«Это не совсем так».— «Разве сеньор Сармьенто не получал приказа о новой оплате шестого номера газеты «Сонда» — по двенадцать песо за печатный лист?» — «Сеньор, приказ ему был пере­дан».— «Тогда как же вы, сеньор Сармьенто, говорите, что не получали приказа?» — «Повторяю, мне не передавали такого приказа».—«Нет, он вам был передан!» — «Повторяю, я не получал никакого приказа: Галабурри сообщил мне распоряжение дона Насарио Бенавидеса, но, согла­ситесь, Его Превосходительство не станет передавать приказы через свою кухарку и превращать ее в посредника между властью и гражданами. О делах издательских и общественных власти сообщают посредством по­становлений, и, пока существующие законы не заменены другими, мне нет никакого дела до болтовни Галабурри о том, что сказал губернатор или министр».

Министр: Что за законы, на которые вы ссылаетесь?

— Позор, меня спрашивает об этом министр, тот, на кого возложена обязанность следить за исполнением законов; может, вы пороетесь в архивах?

Губернатор: Вы заплатите то, что вам велено.

— Ваше Превосходительство позволит мне уверить его, что не за­плачу.

Губернатор: Господин адъютант Кокино, в четыре часа дня посетите дом сеньора и получите причитающуюся сумму.

— В четыре часа дня Ваше Превосходительство получит тот же от­вет. И не этой малой суммы денег мне жаль — я возмущен незаконно­стью требования и способом взимания. Я защищаю принцип и не подчи­нюсь произволу властей, не наделенных чрезвычайными полномочиями.

В четыре часа является адъютант и в ответ на отказ объявляет, что ему велено препроводить меня в тюрьму. Доставив меня в камеру, он говорит: «Мне приказано: в случае, если до сумерек вы не заплатите, приготовьтесь к высылке, куда укажет правительство».— «Принимаю к сведению».—«Но каков будет ответ?» — «Никакого».—«Сеньор, вы про­играете».— «Благодарю за сочувствие».— «Так что же мне ответить?» — «Что ответить? Скажите, что вы меня известили».

Опечаленный, офицер вышел. Вскоре мимо тюрьмы на конях про­скакали Бенавидес и Марадона, также обеспокоенные тем, как все обернулось. Потом явились мои друзья Родригес, Кирога, Кортинес и Аберастаин, посоветовались и большинством голосов постановили, что я должен уступить — необходимо было спасти школу, директором которой я был. Только прямой и упорный Аберастаин поддерживал меня в ре­шимости сопротивляться произволу до конца.

Явился адъютант и получил чек, по которому в надлежащее время у одного торговца следовало получить эти деньги — так меня обобрали, по­прав закон.

Дон Тимотео Марадона, ныне священник! Вы, исповедовавшийся каждую неделю, вы, ныне отпускающий грехи другим, задайте вопрос своей совести, и если она не скажет вам: да, ты украл эти двадцать шесть песо, ты отобрал их силой, да, ты вечный должник, тогда я ска­жу за нее: вы, сеньор священник, просто безнравственный злоумыш­ленник.

В конце 1839 года мое положение в Сан-Хуане становилось все более сложным, по мере того как на политическом горизонте сгущались гроз­ные тучи. В кафе и на вечеринках, в дружеских компаниях и даже в присутствии самого Бенавидеса я откровенно высказывал свои взгляды, не вынашивая никаких планов, не думая о заговоре и без чьих-либо наущений, и в итоге докучливая подозрительность властей окутала меня, словно туча мошкары.

Одно происшествие еще больше усложнило дело. Инок Альдао был разбит, и распространился слух, что он должен появиться в Сан-Хуане. Те, кто был не в ладах с властями, решили уехать, опасаясь за свою жизнь. Лишь доктор Аберастаин не желал бежать. Я уговаривал его, просил, но он отказался. Только я лично знал Альдао, только я был свидетелем его жестокостей в Мендосе — их жертвой пали двести не­счастных, двадцать из них были мои товарищи. Когда друзья решили, что я должен скрыться из города, я объяснил причины моего несогласия и необходимости моего присутствия в Сан-Хуане. Всем пришлось согла­ситься со мной.

Альдао не появился, но надо мною еще более сгустились тучи недо­верия властей, я вызывал особую ярость у наводнивших город каких-то никому не известных вооруженных субъектов.

Вот другой случай из того времени. Доктор Аберастаин защищал бедную женщину — хозяин убил ее сына за то, что тот в пьяном виде пытался украсть у него овцу. Сельский судья грубо оборвал исстрадав­шуюся мать: «Напрасно вы жалуетесь, вора прибивают и вышвыривают па улицу». И после этой впечатляющей сентенции отказался принять ее. Целый год несчастная пыталась добиться судебного разбирательства. Аберастаина тогда не было, и судья в конце концов вынес следующее постановление: если она в течение четырех дней не представит обвине­ния по всей форме, ход делу не будет дан. На второй день она принесла требуемую бумагу, там было описано преступление и изложены все зло­употребления судьи. Тут-то судье пришлось взглянуть на все всерьез, он явился ко мне домой, чтобы доказать, что Майская декларация[452], то есть политическая конституция, дает право убить всякого, кто посягнет на частную собственность.

Число бумаг росло, очевидность преступления становилась все яснее, и не будь у судьи поддержки властей — а это в те времена было вполне возможно,— его давно бы обвинили в соучастии. Один федералист, мой друг, упрекнул меня в письме, что я оправдываю преступление против собственности, и заявил, что отныне он станет защищать убийцу. Что ж, ответил я, он богат, и ему вполне подойдет та роль, которую он избрал, ну а я защищаю наше, бедняков, право на жизнь, а потому пусть каж­дый идет своим путем, а весомость доказательств решит исход тяжбы: вора осудят или убийцу. Была пущена в ход третья бумага, поданная несчастной матерью, и это заставило судью, чтобы избежать присоедине­ния ее к делу, найти средство закрыть его договором: женщина очень нуждалась, ничто не могло вернуть сына к жизни, ей посулили горстку золота, и она отступилась. Из этого золота я взял себе пятнадцать песо за те три документа, что могли стоить мне жизни, и еще пятьдесят, которые отправил доктору Аберастаину, находившемуся в изгнании,— он целый год защищал несчастную, сильно потратился, и мы знали, что кошелек с деньгами придется ему теперь как нельзя кстати.

В те дни я просто превзошел самого себя — встретился с бывшим министром Марадоной, с депутатами палаты, со всеми, кто мог оказать влияние на Бенавидеса, и просил внушить ему, если удастся, что он — я это видел — встал на скользкий путь — путь деспотизма, попрания всех основ, на коих покоится общество. Новоиспеченный тиран вызвал меня к себе: «Мне известно, что вы, дон Доминго, организуете заговор».— «Неправда, сеньор, никакого заговора я не организую».— «Вы подстре­каете депутатов».— «А! Это другое дело! Я пользуюсь правом обратиться к высшим должностным лицам и

1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 115
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 25 символов.
Комментариев еще нет. Будьте первым.
Правообладателям Политика конфиденциальности