— Не думаю, что я это почувствую.

Эмерелль опустилась перед троллем на колени. Никодемус осознал, что таращится на ее левую грудь, находящуюся на расстоянии не более вытянутой руки. Смущенно кашлянул и отвернулся. Может быть, она сошла с ума из-за того, что потеряла трон? Глина на коже засохла, ее пронизывала сеть тонких трещин. Теперь вокруг бедер эльфийки красовалась только жалкая повязка. Странно, но ткань была безупречного белоснежного цвета, несмотря на то что сама Эмерелль испачкана с ног до головы.

Только теперь лутин заметил, что наряду с камнем альвов она носит другое украшение. Между грудей у нее висела белая раковина, которая выглядела точно так же, как и те, которые носили серокожие. Будь она мауравани, он не удивился бы такому поведению. Но видеть неприступную Эмерелль вывалявшейся в болоте было очень странно. И в таком виде эльфийка стояла на коленях перед троллем, который год назад сражался в войсках ее врагов, и лечила его раны. Мир сошел с ума! Самое время Элийи привести его в порядок.

Никодемус вспомнил об их миссии. Они должны были найти поверженную королеву и передать ее палачам. Нельзя забывать об этом! Если она сошла с ума, значит, еще опаснее, с учетом той силы, которой она обладает! Она победит Элийю и всех красношапочников. Уже только поэтому он должен выдать ее.

Вдруг ноги Мадры изменились. Опухоль спала. Поверх ран наросла новая кожа. Эмерелль вскочила.

— А теперь скорее! Этого должно хватить! Позже я еще раз осмотрю твои ноги. — Она замахала руками. — Не надо стоять и смотреть! Бегите!

Эльфийка стала погонять их сердитыми словами. А затем помчалась во главу колонны. Некоторые серокожие негромко заворчали, но никто не осмелился открыто спорить. Все происходило точно так же, как когда она сидела на троне, только масштабы помельче. Она принимала решения в одиночку и подгоняла всех. Проклятая тиранша! Она всегда будет такой!

Никодемус посмотрел на Мадру, которому все еще было больно. Да и девочка-кобольд, которую Эмерелль лечила, лежала, хныча, на руках у матери. Почему она не излечила обоих полностью, если обладала такой силой?

Через некоторое время Никодемусу показалось, что серокожие идут быстрее. Никто не разговаривал. Сейчас они полностью подчинились прихоти эльфийки. Лутин сказал бы что-нибудь, если бы его язык не распух так сильно. Ему очень хотелось восстать. Лисьехвостый подумал, что хорошо бы идти немного медленнее, вместо того чтобы постоянно спешить. Но испугался, что его просто бросят, если он не будет держать темп.

Торопился даже Мадра. Вдали послышался странный звук.

Никодемус такого никогда раньше не слышал. Остальные зашагали еще быстрее.

— Что случилось?

— Песок идет, — прошептал старый кобольд, опиравшийся на палку. — Песок идет!

Это были самые безумные слова, которые лутину когдалибо доводилось слышать. Здесь повсюду песок. С тех пор как они вместе с Мадрой притащились в эту проклятую землю через звезду альвов, он не видел ничего, кроме песка и камней!

Серокожие побежали. Эмерелль вела их через прибрежные кусты. Началась паника.

Никодемус спокойно взобрался по осыпающемуся песку.

Столовые горы на горизонте исчезли. Серо-коричневые облака висели низко над землей. Нет… Они катились по земле. Лутину потребовалось мгновение, чтобы понять, что он видит.

— Песок идет, — с трудом пробормотал он иссушенным языком.

Песчаная буря! Он слышал рассказы о них. Они могут длиться целыми днями. Песок снимает шерсть с лица и хвоста, затем кожу. Все больше и больше. Он убивает как ящериц, так и лутинов. Ничто не может справиться с бедой, если буря бушует слишком долго. Единственный шанс выжить — найти укрытие.

Эмерелль указала на утес. Неужели она все это время чувствовала, что будет буря?

— Бегите! — крикнула она, стараясь перекричать ветер, вызванный катившимся песком. Указала на темное отверстие в скале. — Туда! Это единственная пещера, где мы сможем поместиться все. Бегите!

Мадра схватил нескольких детей под мышки. Одного посадил на шею, как когда-то Никодемуса. К нему подбегали матери, передавая других детей. Он взял семерых. Затем оттолкнул остальных и побежал. Вскоре проклятый тролль оставил их далеко позади.

Сердце Никодемуса билось о ребра, словно палка о клеть. Он помчался, как не бегал никогда в жизни, отчаянно глядя на стену клубящегося песка. Пещера находилась по меньшей мере на расстоянии мили. Он знал, что не добежит. Быть может, только Мадра и семеро детей сумеют уйти.

Кадлин смотрела в лицо мужчины, который был ее отцом и которого она почти не знала. Холод предохранил его труп от разложения. Пробитая грудь короля была скрыта под кольчугой. Кадлин видела рану, несмотря на то что и Ламби, и Мелвин пытались оградить ее от этого. Она сдерживалась на протяжении всех поминок. Но теперь дала волю слезам. Молодая женщина была одна в могильном холме. Факелы на стенах почти догорели. Остальные давно ушли. Она слышала отдаленный шум поминок в королевском зале своего отца.

— Буду ли я хорошей правительницей? Жаль, что тебя нет.

Я… — Она была еще слаба из-за болезни и сидела на козлах повозки, на которой покоился ее отец в окружении оружия поверженных врагов.

В помещении стоял затхлый запах подземелья. Могильник приказал построить Альфадас в недрах земляного холма на краю королевской деревни Фирнстайн. Потолок гробницы поддерживали толстые сосновые балки. Два факела распространяли теплый желтоватый свет. Из коридора, ведущего наружу, в ночь, тянуло холодом. Когда королева выйдет, комнату закроют тяжелым круглым камнем. А затем туннель полностью засыплют землей. Снаружи, на склоне холма, вырезанные пласты дерна снова уложат на место, и через две недели никто не сможет узнать, где именно находится вход в королевскую гробницу.

Кадлин устало поднялась. По рассказам она знала, что маленькой девочкой она часто играла в голубом платье на берегу этого фьорда. Еще знала, как во время праздника схватила медведедава по имени Кровь за раненую голову и все гости затаили дыхание от страха, что крупная собака разорвет ее на части. И будто бы она стояла рядом со своей матерью Аслой, когда волк-конь ворвался в длинный дом ярла Альфадаса.

Всего этого королева уже не помнила. В те далекие времена она была слишком мала. Тролли отняли у нее отца, ее семья распалась во время сражений в эльфийскую зиму. А когда бои закончились, ее мать решила уйти вместе с ней и Кальфом в уединенную долину вдали от селения. Мать не сказала, почему так поступила.

Кадлин знала, что Асла всем сердцем любила Кальфа, охотника и рыболова. И сама она считала Кальфа своим отцом большую часть жизни.

Молодая женщина поглядела в лицо своего настоящего родителя. Даже в смерти он казался усталым и изможденным.

Он был одинок. Так и не взял себе новой жены. Долго искал дочь и Аслу. Не сумел оправиться после гибели жены и Кадлин. Молодая королева считала, что мать должна была сообщить ей раньше, кто ее настоящий отец. И дочь сама должна была выбрать, где ей жить.