– Чтобы духи по ту сторону не смогли проникнуть в наш мир. Это особая родовая магия. Но вас двоих я могу научить, вы мне почти как семья! – парень стиснул ворчливого некроманта и заклинательницу в объятиях.

– Полегче, Макйак, на нас люди смотрят, – пробурчал Синд, попытавшись высвободиться.

– Заткнись на минуту, пока у меня такой порыв, завтра уже не будет. В пучке травы была одна особенная, кохарис эфириум, – признался северянин, и троица дружно рассмеялась.

– Тогда тем более отпусти, пока целоваться не полез, это же мощнейший афродизиак! – Форсворд уперся руками в плечи Нииска, стараясь оторвать его от подруги.

– Натт, тебе когда-нибудь говорили, что ты безумно красива?

– Кажется, нет, – мило зарделась она.

– Так вот я тебе сейчас говорю, – инну смотрел затуманенными глазами на некромантку.

– Все, хватит! – выкрикнул Синд и потащил любвеобильного северянина к замку. – Тебе надо проспаться.

По дороге к общежитию Нииск умудрялся отправлять воздушные поцелуи почти всем встречающимся на пути студенткам, и даже завхоз Вертинна Тинг удостоилась недвусмысленного подмигивания от шамана. Брови женщины поползли вверх, а Форсворд и Мёрке лишь бессильно разводили руками, не зная, как совладать с разбушевавшимся северянином.

– Я его сейчас вырублю, – Синд покрутил головой в поисках чего-нибудь тяжелого.

– Терпи, мы почти пришли.

Наконец они втолкнули упирающегося парня в апартаменты Форсворда и закрыли его в ванной. Но Нииск, к их удивлению, не стал биться в дверь и орать, а лишь невнятно поскребся, а затем притих.

– Как думаешь, спит? – шепотом спросила Натт.

– Не уверен. Похотливый поганец может сидеть наизготове.

– Синд!

– Ладно, сейчас посмотрю.

Инну беззаботно спал, свернувшись калачиком на полу. Форсворд осторожно вытащил его в комнату, уложил на диван и разул.

– Жестко его переклинило. Если со мной когда-нибудь случится нечто подобное, беги, Натт.

– Не думаю, что брошу тебя в таком состоянии. Буду уворачиваться от поцелуев, а потом пристыжу с утра.

– Да уж. Мысль, что Макйак завтра захочет провалиться под землю, – единственное, что мне сейчас греет душу.

– Тебе еще ночевать с ним в одном помещении.

– Не напоминай, – Синд передернул плечами.

Похихикав над причмокивающим во сне другом, парочка некромантов решила опустошить запасы холодильника. Они устроились на полу, обложившись едой и учебниками.

– Что ни говори, а после фестиваля все и правда выглядит по-другому, – сытый некромант лег на спину и уставился в потолок.

– В каком смысле?

– Ну, ты видела Анда? Мне кажется, ему стало легче. И остальные тоже немного воспрянули духом. Жаль, Хассел не смог прийти на праздник, – размышлял некромант.

– Откуда столько заботы к южанину? – нахмурилась Натт.

– Жалко его. Сказали, паралич не пройдет и он останется инвалидом. Рихтэи сделала все, что могла, но некоторые повреждения оказались необратимыми, – Синд с трудом справлялся с чувством вины, и ему безумно хотелось выговориться, но холодность девочки к Фирсу вызывала недоумение. – Ты разве не переживаешь за него?

– С чего бы?

– Да так, – юноша искал в равнодушном лице подруги ответы, но не нашел. Что-то приключилось за время его отсутствия, и теперь Мёрке полностью потеряла интерес к стихийнику. Вот только некроманту от этого лучше не стало, а лишь добавило головной боли.

Неловкую паузу прервал стук в дверь.

– Эй, Форсворд, Мёрке у тебя? – крикнул староста Бартол Хель, не дожидаясь, пока ему откроют.

– Вот упырь, сейчас шамана нам разбудит, – прошипел Синд, словно недовольный родитель. – Иди узнай, что ему нужно.

– Привет, Бартол, – девочка выглянула в холл.

– Виделись, – улыбнулся староста. – Гостклиф Анд просил за тобой послать. Он сейчас в лазарете.

– Сказал зачем? – девушка пыталась унять нарастающую панику.

– Не-а. Да ты чего побледнела так? Все нормально, просто сказал, что дело к тебе срочное.

Натт неуверенно постучалась в приемную. В этот раз ей ответил не привычный голос аспиранта Льонта, а другой, не менее знакомый. Гостклиф Анд приветливо пригласил студентку зайти.

– Добрый вечер, господин магистр, – девушка села на предложенный мужчиной стул.

– Здравствуй, Натт.

Ядолог сцепил руки под подбородком, собираясь с мыслями. Она же мельком окинула стол, на котором лежало устройство для забора крови и антисептик, затем быстро перевела взгляд на преподавателя.

– Во-первых, я хотел бы извиниться за сцену в мертвецкой.

– Вы не обяз…

Анд жестом попросил студентку дать ему возможность договорить.

– Знаю, что ты скажешь, Натт. Да, я был в отчаянии, моя любимая сестра погибла, я искал виноватых, отрицал случившееся, надеялся, что смерть обратима. Своей яростью многим причинил боль. Даже не знаю, простят ли меня Деард с Йоханной. Ты первая, с кем я решил поговорить.

– Я не злюсь на вас, господин Анд.

– Я рад, – он слегка улыбнулся. – Ты так рвалась в мертвецкую в тот день… Думала, что там Фирс?

– Почему все вокруг считают, что мне есть дело до адепта Хассела? – с легким раздражением спросила Натт, и ядолог немало удивился такой реакции.

– А разве вы…

– Нет, – отрезала девочка.

– Жаль, ведь я позвал тебя именно из-за него, – осторожно начал Гостклиф, и Натт закатила глаза.

– Что опять?

Мужчина проигнорировал странное поведение студентки.

– С адептом Хасселом приключилась беда. В какой-то степени я считаю себя ответственным за случившееся, ведь Фирса допрашивали по делу о смерти моей сестры, а меня не было в академии, чтобы вовремя остановить интоксикацию. Теперь мой подопечный страдает от сильных болей и с трудом передвигается. Чудо, что он вообще выжил. И за это я благодарен Синду, Кренесу и твоему брату.

На миг во взгляде девушки что-то прояснилось, но затем вновь вернулось прежнее безразличие.

– Я всего лишь некромант, чем могу быть полезна Хасселу?

– После обращения в лазарет каждого учащегося мы берем у него анализы и храним информацию в больничных картах. Я попросил поискать кого-то подходящего для донорства… Ведь у Фирса не осталось родственников.

– Донорства чего? – Натт вновь посмотрела на устройство на столе.

– Не пугайся, я только возьму твою кровь для более детального анализа. Пока ты самая подходящая кандидатура. Но без твоего разрешения и письменного согласия родителей мы ничего не будем делать.