взгляд, возможность реформирования именно в направлении отмены дублирующих функций вытекала из того факта, что в политических процессах ареопаг по существу превратился в лишнее звено. В этом смысле можно согласиться и с Р. Сили, назвавшим реформу административным усовершенствованием[1006]. И действительно, почему в ареопаг должны были направляться исангелии, если само дело слушалось в гелиэе или народном собрании? А поскольку исангелии нередко подавались после сдачи отчетов должностными лицами (euthynai), так же нелогично было оставлять эту процедуру в руках ареопагитов. Проведя свою реформу, Эфиальт – напомним слова Плутарха – отнял у ареопага все, за малыми исключениями, судебные дела, сделал себя хозяином судилищ.

К этому можно было бы добавить еще одно соображение. В свое время В.М. Строгецкий высказал интересное соображение. Размышляя о предпосылках реформы, он предположил, что стратеги, избираемые народным собранием, вынуждены были подчиняться ареопагу, состоявшему из людей, избираемых жребием[1007]. Мы бы несколько откорректировали данное высказывание, поскольку стратеги не были в подчинении у ареопагитов. И все же связь между стратегией и ареопагом могла быть. Выдвинувшись на первый план в политической и военной сфере, но не имея возможности становиться ареопагитами, стратеги, на наш взгляд, не могли не тяготиться властью ареопага. Не случайно, пожалуй, и то, что реформе предшествовало избрание будущего реформатора стратегом.

Если сказанное нами верно и реформа была результатом политического противостояния, вряд ли можно согласиться с теми, кто считает, что это было простое усовершенствование судебного аппарата. Вряд ли можно признать и то, что стержнем реформы была передача докимасии в совет 500, как полагает Т. Рилл. На наш взгляд, это слишком упрощает цели реформаторов, но главное – данный мотив не вписывается в контекст развернувшейся в Афинах политической борьбы.

Наконец, мы не можем считать, что целью было дальнейшее развитие процессов демократизации, хотя можно говорить о ее демократическом контексте. Впрочем, он станет очевиден или будет осознан самими греками много позднее. Вот чем, на наш взгляд, объясняется отмеченный Э. Рушенбушем факт, что мы практически ничего не слышим о реформе от времени ее проведения до 356 г. до н. э., т. е. до появления «Ареопагитика» Исократа[1008]. Задачей Эфиальта было не просто ослабление ареопага, но расчистка «поля» для политического соперничества, установление новых правил политической игры.

4.2. Афины в период Первой Пелопоннесской войны (460–446 гг. до н. э.)

После реформы Эфиальта 462 г. до н. э. и особенно после изгнания Кимона внешняя и внутренняя политика Афин претерпевает серьезные изменения. Результатом изгнания Кимона будет разрыв Афин со Спартой и начало поиска новых союзников в Греции. Уход Кимона с политической арены выразился еще и в том, что война с Персией отодвигается на второй план, а на первый план выходят военные действия афинян в самой Греции. В этих действиях можно видеть стремление Афин укрепить свои позиции – как в рамках Афинского морского союза, так и за его пределами[1009].

Другими словами, очевидна активизация внешней политики Афин. Правда, афиняне вынуждены будут вести борьбу на два фронта. Незадолго до разрыва со Спартой они окажут поддержку Инару – лидеру восставших против персов египтян (Herod. VII. 7; Thuc. I. 104; Diod. XI. 70. 3–6)[1010]. В 459/8 г. до н. э. афиняне направят крупную морскую экспедицию на помощь восставшим. Согласно Фукидиду, их первоначальной целью был Кипр. «Афиняне в то время пошли войною против Кипра на двухсот кораблях, своих и союзнических; покинув Кипр (после обращения Инара за помощью к афинянам. – В. Г.), они прибыли в Египет» (Thuc. I. 104. 1). Судя по описанию Фукидида, поход в Египет не был заранее спланирован, а выглядит как реакция на вновь открывшиеся обстоятельства – обращение лидера восставших. К этому можно добавить сообщение Ктесия, который говорит о том, что в Египет было направлено 40 кораблей во главе с навархом Харитимидом (Ktes. Pers. 32 и сл. = FGrHist 688 F14).

Несколько иначе эти события описываются Диодором. По его сведениям, восстание начинается в 463 г. до н. э., после чего лидер восставших – Инар – обращается к афинянам за помощью[1011]. Последние, по словам Диодора, приняв предложение египтян, с большим воодушевлением стали готовиться к экспедиции. В итоге туда будет отправлено 300 трирем (Diod. XI. 70. 5–6)[1012].

Сообщение Фукидида некоторыми считается более предпочтительным. После происшедших в Афинах политических перемен война с Персией постепенно отходила на второй план. Большее значение для афинян будут иметь военные действия в Греции. Но крупное поражение в Египте заставит их иначе взглянуть на своего давнего врага.

С чем же будут связаны подобные перемены во внешнеполитическом курсе Афин? Очевидно, они были следствием проведения Афинами откровенно империалистической политики, которая вольно или невольно будет направлена против Спарты как главы Пелопоннесского союза[1013]. Поэтому рост военной активности Афин, приведший даже к военному столкновению со Спартой, нередко называют Первой или Малой Пелопоннесской войной. Впрочем, главный удар афиняне направляли не против Спарты, которая была для них слишком серьезным соперником. По мнению Д. Льюиса, их главным противником в это время станут коринфяне[1014]. Действительно, наибольшую угрозу активность афинян будет представлять именно для Коринфа[1015]. Хотя современные исследователи не склонны сводить эту войну к конфликту Афин с Коринфом и Эгиной[1016].

Отвечая на поставленный выше вопрос, заметим, что афино-спратанские противоречия, как справедливо отмечает В.М. Строгецкий, обнаружились и стали накапливаться еще в период греко-персидских войн[1017]. Возвышение Афин болезненно воспринималось лакедемонянами, которые, если верить Диодору, даже готовили войну против афинян в ответ на создание ими Делосской симмахии. На одном из совещаний спартанской герусии ими ставился вопрос о начале военных действий против афинян (Diod. XI. 50)[1018].

В то же время следует отметить, что изменения внешнеполитического курса напрямую связаны с демократическими переменами в Афинах. Известно, что лидерам демократического крыла афинской политики, в частности Фемистоклу и Эфиальту, была свойственна ярко выраженная антиспартанская ориентация. Последний продемонстрировал ее во время дебатов в афинском народном собрании относительно посылки помощи лакедемонянам, ведшим борьбу с восставшими илотами[1019]. Хотя в тот момент помощь лакедемонянам все же была оказана, в следующем, 461 г. до н. э. афиняне разрывают союз с ними. Очевидно, что изменение курса и внешнеполитическая активизация могут считаться результатом удаления из Афин Кимона – политика проаристократической и проспартанской ориентации. Впрочем, с не меньшей долей вероятности можно предположить, что эти перемены стали результатом прагматического расчета. Спарта, как было сказано, увязла в затянувшейся Третьей Мессенской войне и не могла активно противостоять действиям афинян.