После этого Генри, естественно, пристал ко мне: он стал рассказывать, как полюбил меня с первого взгляда, и все такое. «Знаю, – сказала я ему. – Мне все было известно с самого начала». А потом я сделала то, что собиралась сделать с тех пор, как мы приехали в хижину.

«У меня есть маленький подарок для тебя», – я достала из кармана ключ с брелоком в виде «волшебного шара» и положила ему на ладонь.

«Ключ от моего автомобиля! Но я потерял его в тот день на бензоколонке…» – Генри умолк, и я увидела, как правда начинает доходить до него.

«Все это время он был у тебя», – с улыбкой сказал он.

Я кивнула.

Он спросил, чего я теперь хочу от него, и я посоветовала ему крепче держаться за Тесс, потому что она никогда не подведет его.

«Она любит тебя больше, чем ты можешь представить», – сказала я ему, и он расплакался.

«А как же мы?» – спросил он.

«Частица тебя навсегда останется со мной, – ответила я. – Когда ты будешь восьмидесятилетним старцем, роняющим слюни в овсянку, часть тебя все равно останется здесь, на озере, и будет наблюдать за падающими звездами вместе со мной».

Вот что я на самом деле ощущала по отношению к этому лету. Что бы ни случилось, частица каждого из нас навсегда останется здесь. И я думаю, это будет лучшая часть, самая чистая часть нашей души. Мы останемся здесь как призрачное присутствие, пока будем жить «настоящей» жизнью в городах, иметь по два с половиной ребенка на семью и заниматься бессмысленной работой.

Часть меня уже ушла безвозвратно, и я чувствую себя живым призраком.

Уинни закрыла дневник, уверенная в том, что сама превратилась в живой призрак. Вуаль между прошлым и настоящим так истончилась, что стала почти прозрачной.

Она увидела свет фар, приближающийся на подъездной дороге. Должно быть, это Генри в своем оранжевом пикапе, который возвращается из города вместе с Тесс и Сьюзи с коробкой, полной разного добра: текила, угольные карандаши, овсянка, кофе и сахар.

Она услышала шаги, встала и выглянула в окно, но дверь уже открылась, и кто-то зашел внутрь.

Возможно, подумала Уинни, время – это многослойное явление, и прошлое всегда находится рядом, скрытое за настоящим, но каким-то образом то и другое может существовать одновременно. Возможно, поэтому мы видим призраков.

– Это ты, – сказала Уинни.

– А кого ты ждала? – с улыбкой ответила посетительница. – Долбаную английскую королеву?

Остановившись на пляже, Генри посмотрел на воду, закусывая щеки изнутри. Сердце прыгало в груди, словно птица в клетке, готовая вырваться на свободу.

Теперь он понимал. Не было никакой Дэннер. Сьюзи с самого начала являлась их дочери еще до того, как Эмма научилась говорить. Она подружилась с Эммой, приглядывала за ней и завоевала ее сердце. Какую лучшую стратегию может избрать призрак, который хочет отплатить за то, что они сделали?

Желудочная кислота подступила к горлу, обжигая пищевод. Он тяжело сглотнул, открыл дверь и выбрался наружу.

Теперь Эмма наделила Сьюзи жизнью и телом, питаемым их страхами на манер Франкенштейна. Этот монстр должен был быть уничтожен. Генри знал, что он обязан сделать это, поскольку он единственный, кто понимал. Он отправит ее туда, где ей самое место, – в могилу на дне озера, чтобы ее дух соединился с ее костями.

Сегодня утром он первым делом позвонил Уинни и сказал, что решил последовать ее совету и поместить куклу в статую лося.

– Ты и впрямь думаешь, что она живая? – спросила Уинни. – Что дух Сьюзи каким-то образом находится внутри ее?

– У меня не осталось никаких сомнений, – ответил он и рассказал о своих вечерних приключениях с куклой.

– Боже мой! – взвизгнула Уинни так громко, что он отодвинул от уха телефонную трубку. – Давай сожжем ее. Обольем бензином и сожжем эту суку.

Потом он вернулся к «Блейзеру» и обнаружил, что кукла волшебным образом опять сбежала от него.

– Зато теперь я поймал тебя, – бормотал он и думал, что нужно заглянуть в кузов и еще раз убедиться, но не мог заставить себя сделать это. Не сейчас. Он по-прежнему слышал тот белый шум.

Генри прислонился к переднему бамперу пикапа и закурил сигарету. Просто чтобы убить время.

Убить. Время.

Он вздрогнул и сделал глубокую затяжку. У сигареты был ужасный вкус сырой плесени.

Вокруг было темно. Слишком темно. Луна еще не поднялась, а может быть, сегодня новолуние. Ему нужно было обратить внимание на проклятые сводки метеорологического канала вчера ночью.

Он нажал кнопку подсветки циферблата: 23:11. Куда подевалась Уинни? Он бросил сигарету, так и не докурив до конца, пошел к кузову автомобиля и откинул задний борт, наполовину ожидая, что кукла снова исчезла, выпрыгнула наружу, когда он затормозил перед знаком остановки.

Но даже в тусклом свете он видел, что кукла осталась на месте. Господи, она там.

И, к счастью, все тихо. Никакого жужжания и отзвука сотен призрачных голосов из ее глотки, забитой песком до отказа.

Генри пританцовывал с ноги на ногу, опасаясь прикоснуться к кукле, но наконец проворчал «К черту!» и стащил куклу Дэннер с ее ложа, взвалил на плечо и пошел к каноэ. Фокус был в том, чтобы продолжать движение. Не останавливаться и не думать о том, что он несет на плече.

Его ноги вязли в песке и спотыкались о камни. Он снова вспомнил, как нес Сьюзи к озеру, набив камнями ее одежду, а Тесс и Уинни рыдали у него за спиной. Нам нужно нагрузить ее, чтобы она не всплыла.

Он вспомнил, как плыл на спине, придерживая Сьюзи у себя на груди в последнем объятии. Как он видел Тесс на берегу и думал о ребенке внутри ее. Тогда, приблизившись к середине озера, он принял решение: он будет защищать Тесс и ребенка, невзирая ни на что. Для Сьюзи было уже слишком поздно.

«Она любит тебя больше, чем ты можешь представить», – сказала Сьюзи, и теперь он был готов на все, чтобы воздать должное ее словам. Для того чтобы они не пропали впустую. Ради того, чтобы вернуть любовь Тесс.

Он достиг середины озера и отпустил Сьюзи, и каменный груз повлек ее в темные глубины озера.

Теперь он действовал на автопилоте и делал только то, что нужно. Он защищал свою семью единственным образом, который был ему известен.

Он не остановился, чтобы разуться или подвернуть свои рабочие брюки. Он брел, пока не оказался по колено в воде, потом открыл дверцу в туловище лося и запихнул туда куклу с торжествующим «АРРГХ!», словно супергерой из комиксов.

Но он еще не победил.

Он достал канистру бензина, высоко поднял ее и полил лося целиком, от рогов до кончика хвоста, словно провел новый, доселе неведомый обряд крещения.