корку. Иван, видимо, ничего не заметил, а вот Никита нахмурился, а затем удивленно вскинул свой взгляд на меня.

— Скорее, иначе рухнет кровля, — поторопила я его.

Братья скрылись в дверном проёме, и через некоторое время выскочили обратно, к моей досаде, с пустыми руками. Никита упал на колени кашляя и хватая ртом воздух, а Иван сбрасывал с себя обгоревшее одеяло.

— Ничего не видно, только дым и пламя, — охрипшим от дыма голосом проговорил он.

Более медлить я не стала и ринулась прямо в огонь. Ледяная корка тут же обтянула всё моё тело, словно вторая кожа, было лишь больно дышать.

— Ну, где же ты, Машенька! — прокричала я сквозь рёв пламя.

А затем мой взгляд зацепился за тонкую маленькую ручку, что неподвижно лежала, придавленная горой какого-то хлама. Раскидав в сторону этот мусор из каких-то тряпок и досок, я обнаружила маленькую девочку лет пяти, не больше. Она была без сознания.

Деревянные балки над моей головой угрожающе затрещали, осыпая меня каскадом искр. И в этот момент я как никогда ранее пожалела, что мне досталось такое слабое щуплое тельце. Ведь мне стоило огромных усилий, откопать и оттащить к выходу несчастного ребенка, веса в ней было не на много меньше, чем во мне самой.

— Сюда! — выкрикнула я, когда в лицо мне ударил поток свежего ветра, а за моей спиной всё-таки обвалилась крыша дома.

Чьи-то заботливые руки тут же подхватили мою ношу. И как только я почувствовала это, то сама повалилась на землю, стараясь вдохнуть как можно больше свежего воздуха.

— Господь всемогущий! Машенька! Жива! — раздался совсем рядом отчаянный крик обезумевшей матери.

— Ты как? — склонился надо мной кто-то, чей голос был смутно знаком. Глаза слезились от дыма, и силуэты людей сейчас казались мне размытыми пятнами.

— Настя! Настенька! — а вот голос Матрёны я смогла бы узнать из тысячи, — Вот ведь девка бедовая! — сокрушалась подруга, — Напугала-то как всех!

— Это ж надо! — кто-то удивленно ойкнул рядом, — Как на ней одёжа-то погорела. А сама чистая осталась, ни ожога, ни пятнышка!

Люди стали испуганно перешептываться, а я почувствовала, как на мне скрестилось с десяток опасливых взглядов.

Проморгавшись, я устало посмотрела на жарко полыхающий дом, который теперь мало напоминал жилое строение. Что-то внутри захрустело и обвалилось, взметнув в темное небо столб ярких искр. Зрелище было устрашающее и завораживающее одновременно. Где-то рядом активно суетились люди, кто-то кричал, кто-то бегал, кто-то кого-то окрикивал и ругал. А за их спинами бушевало пламя, ревя и беснуясь, пожирая без остатка стены и всё то, что осталось от мирного уютного жилища.

***

Уставшая и вымотанная происшествиями прошедшего дня и ночи я отсыпалась до полудня, пока ко мне в избу не ввалилась испуганная Лиза Морозова.

— Беда, Настя! — запыхавшись проговорила девушка, зачерпывая воду из кадушки и жадно её глотая прямо из ковша, — Беда! Соня Радова снова пропала!

— Что? Как пропала? — удивлённо уставилась я на подругу.

— А вот так, — развела она руками, — Со вчерашнего дня её никто не видывал. Степан сказывает, что вечером она воротилась вся в саже и копоти, за что и получила от матери. А затем ночью в Мокром пожар приключился, почитай всё село тушить пошло, дома только дети остались. Радовы божатся, что Сонька дома была, когда они в Мокрое уходили. А сегодня утром глядь, её и след простыл. Уж вечереет, а её всё нет.

— Странно, — проговорила я задумчиво.

— Мы с сестрами в рощу сейчас искать её пойдем. Ты с нами?

— Конечно, — тут же согласилась я.

Но как и вчера, долго искать Софью не понадобилось. Пропажа вновь объявилась сама под вечер, странно молчаливая, какая-то отрешенная, грязная. Разговорить её снова не получилось. Девочка замыкалась и отворачивалась.

А ночью, я снова проснулась от крика своего домового:

— Проснись, хозяйка!

— А? Что? — встрепенулась я, — Что случилось, Казимир?

— Беда, Топлая горит. На колокольне снова набат бьют, слышишь?

Меня накрыло чувство дежавю, но в растерянности я стояла не долго, а уже в следующую секунду, я быстро собиралась в дорогу. Откидывая прочь сарафан, я натянула брюки из тонкой мягкой шерсти, схожей с трикотаж, поверх сорочки надела плотную льняную рубаху, и подпоясала всё это широким кожаным поясом, к которому прицепила поясную сумку.

Всё повторилось в точности, как и в прошлую ночь, с разницей лишь в том, что телеги шли не в Грязное, а деревушку Топлую, что соседствовала с нашим селом, и была вдвое меньше размером. И сегодня Данилу я видела лишь издали. На сей раз подходить и останавливать меня мужчина не стал, видимо уяснив себе, что это теперь не его дело.

Стараясь не думать об этом, я вновь, как и вчера примостилась на телеге Колобовых. Иван и Никита лишь кивнули мне в знак приветствия и одобрения. Младший, увидев мой мужской наряд, смущенно отвернулся, а старший взгляд задержал, жадно рассматривая мои стройные ножки, обтянутые мягкой тканью.

Во время пути меня никак не отпускала мысль о том, что уже вторую ночь продолжаются пожары. Сначала в Грязном, теперь в Топлой. Это было странно и очень подозрительно.

Но размышлять об этом дольше мне не представилось возможным, так как работы и на этот раз было много. Пострадавших на пожарах оказалась не меньше, чем вчера, поэтому моя помощь оказалась весьма кстати. Слава богам, что сегодня не пришлось лезть в пламя и кого-нибудь спасать, обошлось. Но как и вчера, после того как выгорело несколько дворов с одной стороны деревни, каким-то странным образом загорелось два двора с противоположной.

— Чертовщина какая-то, — судорожно перекрестился Никита Колобов, глядя, как два крайних дома догорают до тла.

— Чертовщина, говоришь? — подозрительно посмотрела я на пепелища по другую сторону деревни. И тут мне в голову закралась одна мысль.

До своего села доехали молча. Меня любезно довезли до дома, Никита аккуратно снял меня усталую с телеги и развернул повозку в центр села.

Сделав вид, что направляюсь к дому, я развернулась и припустила в огород, незаметно передвигаясь вдоль улицы по задам усадов.

Нужный дом я обнаружила сразу. Скрываясь в тени деревьев, я нырнула под разросшийся лопушок и незаметно юркнула в чужой огород. Прижавшись к шершавой стенке деревянного сарая и опустившись на колени, я принялась ждать, отчаянно борясь со сном.

Глава 38

Что меня разбудило, я так и не поняла. Очевидно, это было предчувствие или проведение, кто знает…

Вечерело, в воздухе уже ощущалась ночная прохлада, солнце медленно клонилось к горизонту, а длинные тени от