— Где же моя Пульсатиллочка? — вспомнил Валдаев.

— Да найдется твоя Пульсатиллочка, — небрежно отмахнулся Здоровякин. Печалиться еще и о кошке казалось ему глупостью. Сколько в жизни разнообразных проблем кроме этого!

— Ее точно украли. Может, в мое отделение милиции съездить, потолковать с парнями?

— Давай-давай. Они тебя, наверное, уже ждут

— И ОМОН вызвали. На случай захвата опасных преступников, сперших твою кису.

— Бесстыжая кадушка! — обиделся Валдаев. — Я ведь переживаю! Ты, Здоровякин, просто грубое, неспособное тонко чувствовать животное!

Пропитанный затаенной болью взгляд Ильи говорил о том, как глубоко заблуждается друг. Чувствительность здоровякинскои души соответствовала размерам его тела.

* * *

Переезд с улицы Первомайской на улицу Маркса занял целых пятьдесят минут. Погружаясь в теплые объятия осени, город сиял золотистыми красками. Остатки летней роскоши — островки темно-зеленых листьев — смешивались с сочной сентябрьской палитрой. Ветви деревьев полыхали багрянцем, алели закатным светом, ярко вспыхивали пурпуром. Словно драгоценные золотые медальоны, ветер перебирал желтые листья берез, клены оделись в наряд цвета лимонной кожуры…

…Девушка Катя, менеджер агентства «Корвет», встретила Маргариту, как ни странно, с распростертыми объятиями.

— Здравствуйте! — радостно воскликнула она. — Почему же вы больше к нам не пришли?

— А была должна? — с подозрением осведомилась Маргарита.

— Мы ведь тут три дня бились над вашей загадкой! — Катя сияла счастливой улыбкой. — И не только вашей. Потому что после вас заходил один наблюдательный старичок с таксой. В смысле, с собакой. И он тоже не мог понять, почему еще вчера здесь висела яркая красно-белая вывеска какой-то «Ариадны», а сегодня уже написано «Корвет». И не происки ли это ФСБ, ЦРУ, АНБ и Танганьикской повстанческой организации. А потом вернулся из отпуска шеф и все объяснил! Каким образом на месте нашего «Корвета» в ту субботу оказалась никому не известная «Ариадна».

— Правда?

— Думали, вы еще раз зайдете, а вы исчезли.

— Как-то неудобно чувствовать себя идиоткой, перегревшейся на солнце.

— А мы сначала именно так и подумали, — призналась Катя.

— Я могу поговорить с вашим шефом?

— Да. Пойдемте. Он на месте. Мы ему про вас рассказали…

Директор агентства недвижимости обитал в кабинете, где Маргарита больше месяца назад разговаривала с Ариадной Михайловной Стоккер. И сидел в том же самом кожаном кресле, в котором когда-то расположила свои немного избыточные килограммы мистическая Ариадна.

Директор был молодым — не более тридцати пяти лет — и веселым.

— Ха-ха-ха, еще одна потерпевшая! — жизнерадостно гоготнул он вместо приветствия. Оглядев Маргариту, король недвижимости, наверное, остался весьма доволен: прекрасная охранница, несомненно, смотрелась намного привлекательнее въедливого старичка с таксой. — Садитесь, пожалуйста! Хотите холодной водички?

— Хочу! — призналась Маргарита. Длительный перегон в раскаленном автобусе ее утомил. Как было бы чудесно проделать этот путь на урчащей «Хонде», подставляя лицо ветру! Но мотоцикл, как и многие другие радости, был недоступен до тех пор, пока она не снимет с себя несправедливые обвинения.

— Ну, рассказывайте, — попросил веселый директор, вручая девушке запотевший стакан газированной воды. — Вы, говорят, не только проходили мимо, но даже и встречались здесь с кем-то.

— Да, — кивнула Маргарита. — И та субботняя встреча мне дорого обошлась.

— Надо же! Но «Корвет» здесь совершенно ни при чем. Если у вас проблемы, мы не виноваты

— Дело в том, что четырнадцатого августа по просьбе моего хорошего знакомого я предоставил офис для съемок рекламного клипа. Подъехал утром, собственноручно отдал ключи от входной двери и кабинета.

— Кому? — не дыша, спросила Маргарита. Ей казалось, она балансирует на веревке, натянутой над бездонной пропастью.

— Наверное, той самой даме, которая потом вас подвела. Пусть это останется на ее совести.

— Рыжеволосая? —Да.

— Не совсем худая? — Точнее — вовсе не худая. Но довольно приятной внешности. Владелица фирмы, для которой снимался клип. Ариадна Михайловна.

Маргарита задохнулась от волнения. Выход из мастерски скомпонованной ловушки, куда ее заманили, находился совсем близко.

— Значит, Ариадна Михайловна хорошо вам знакома? Да?!

— Почему? — удивился директор. — С чего вы взяли? Я видел ее в первый и последний раз.

— ?!!!

— Что, так сильно она вам насолила?

— Но вы же сказали, что по просьбе вашего хорошего знакомого, то есть, я поняла, вашей хорошей знакомой — Ариадны Михайловны…

— Нет, моя красивая незнакомка, кстати, как вас зовут? Маргарита? А меня Леонид Сергеевич

— Очень рад. Можно просто Леня. Об услуге меня просила не сама Ариадна. Она являлась, так сказать, протеже…

— Кто же?! Кто попросил вас предоставить офис для съемок?!

Взволнованное нетерпение Маргариты насторожило Леонида Сергеевича.

— Поймите, она грандиозно меня подставила! — взмолилась Маргарита. — Мне просто необходимо ее найти! Помогите!

— Не понимаю, — задумался директор. — Что же тут творилось четырнадцатого августа? Проворачивались какие-то махинации?.. Но человек, просивший об услуге, был настолько надежен… У меня никогда не было повода усомниться в его порядочности…

— А почему вы говорите о нем в прошедшем времени? Кто он?

— Да вы наверняка не знаете. Ну, имя, возможно, слыхали. Человек в городе был очень известен.

Никита Кармелин. Слышали? К сожалению, он погиб…

— Кар-ме-лин… — по слогам повторила Маргарита.

Чтобы привести девушку в чувство, ее сейчас надо было или огреть пудовым «Всемирным каталогом туризма», который лежал на столе директора, или самому Леониду Сергеевичу изобразить что-нибудь выдающееся — к примеру, сплясать румбу на подоконнике. Маргарита не дышала, не моргала, не шевелилась, и вообще единственным признаком жизни на ее лице был распускающийся розовым бутоном румянец.

— Давление подскочило, — понял Леонид Сергеевич. — Ну-ка, милая моя, еще водички глотните. А то свалитесь в обморок. Доказывай потом персоналу и жене, что мы тут с вами не страстно обнимались, а вели деловую беседу. Ой, уже и уши загорелись!

Маргарита заторможенно осушила стакан и встала, чтобы покинуть кабинет. Теперь она уже совсем ничего не понимала.

* * *

Причудливо изогнутая чугунная скамейка в Пушкинском парке была усыпана кукурузно-желтыми листьями, упавшими с серебристого тополя. Настасья помахала перчатками, очищая деревянное сиденье. К ее костюму цвета цикламен идеально подходили тонкие перчатки из нежно-фиолетовой лайки, однако погода не располагала к тому, чтобы их надеть. Было тепло, солнечно, тихо, и пахло увядшей листвой.