«Люк, я твой отец. Не веришь?»

В лицо ему сразу ударил ветер, по голове и плечам застучали дождевые капли. Он находился за стеной, недалеко от главных ворот Института.

Сначала Николай заглянул в сторожку. В одной из подсобок КПП он еще во время первого визита заметил старый, но с виду исправный велосипед. Ржавчины на нем почти не было, оставалось только смазать цепь машинным маслом, которое нашлось тут же.

Никакого преследования не было. Великан сдержал свое слово, что бы ни случилось с ним самим потом.

Николай уже понял, что днем твари менее активны, предпочитая ночь. Да и дождь хорошо смывал его следы.

На душе у Малютина было погано.

Он думал не о Маше, сержанте и других, кто еще мог оставаться в плену в лаборатории. Он думал о своей уязвленной гордости. Мутанты заставили его не только испытать страх, но и убежать. Они победили.

«Из деревни тоже придется уезжать. Теперь для тварей мы легкая добыча. В тот первый раз, ночью, «серые», наверное, отступили только потому, что почувствовали приближение людей полковника. А теперь, без особого труда перебив профессиональных военных, с запуганными гражданскими они справятся на раз. Так что надо бежать подальше, километров за сто. Никто не знает, сколько они могут проходить пешком, как хорошо ориентируются и берут след. Сколько их осталось с учетом тех, которых мы убили? Штук десять? Двенадцать? А вдруг они все-таки смогут превратить пленных в себе подобных? Надо было убить вожака».

Хотя, после того, как Великан дал ему почувствовать и увидеть то, что у остальных тварей было в голове, Малютин еще более утвердился в мысли, что убийство лидера в кепке ничего не дало бы – любой другой монстр займет его место.

Ноги болели страшно. Судя по знакам на дороге, он проехал километров восемь и понял, что дальше ехать не может.

«Немного пройдусь пешком».

Своего железного коня он катил рядом с собой. Было около четырех дня.

Они напали внезапно. Вылетели из-за деревьев с горящими глазами и разинутыми пастями – местные версии собаки Баскервилей. И ему пришлось запрыгивать в седло на бегу.

Теперь он мчался, пригибаясь как можно ниже к раме. По стеклу противогаза хлестали ветви кустарника, бурно разросшегося за годы отсутствия людей, породу которого даже он, биолог, не смог бы опознать. Здесь эти растения отнюдь не казались мертвыми и сухими. Напротив, как живые, норовили разбить защитные стекла, выколоть глаза, пропороть кожу, задержать его.

Николай знал, что за ним гонятся, даже когда терял преследователей из виду. И это были не обитатели Логова, чью территорию он недавно покинул. Это были те, кого Малютин про себя называл церберами. Те самые адские гончие, которых их отряд встретил по дороге сюда. Похоже, между этими стаями была конкуренция. Кто же в ней выигрывал? Вопрос, не имеющий практической значимости.

Пару раз он сумел улучить момент и обернуться. Лишь для того, чтоб увидеть за деревьями силуэты, похожие на собачьи, только крупнее. Что-то вроде доберманов-переростков с длинными изогнутыми лапами. Некоторые из них были чуть дальше и походили на размытые тени, но быстро, скачками, приближались.

Хитрые бестии явно загоняли жертву, ждали, когда подтянутся остальные. Николай знал, что ничего не сможет противопоставить им. Он не владел оружием так же хорошо, как Токарев или его погибшие солдаты, да и патронов было – кот наплакал. Он мог убить максимум одну-двух тварей. Но они не нападали, эти любители загонной охоты. Соблюдали осторожность. Наверное, эти были те самые «псы», которых их отряд здорово проредил автоматным огнем. Вот они и опасались теперь.

В какой-то момент ему показалось, что его догоняют. Одна из тварей подтянулась совсем близко. Он слышал мягкий топот ее лап и легкое клацанье когтей по камням и асфальту.

«Когти не прячутся, как у всех псовых».

Ноги его одеревенели, крутить педали было так же тяжело, как грести на галере, и он уже простился с жизнью, ожидая каждую секунду удара лапы, которая располосует его, или прикосновения зубов, которые задушат его, как цыпленка. Надо было останавливаться и стрелять, стрелять, пока не повалят…

Но вдруг топот неумолимых преследователей оборвался.

«Выдохлись, барбосы?»

Не веря своей удаче, Малютин оглянулся, но темнота ничем его не порадовала, не дала успокоения. Она была по-прежнему угрожающая. Возможно, твари решили сменить тактику и теперь подбирались бесшумно.

Еще десять минут он ехал, не давая себя роздыха. Пока сердце не начало выпрыгивать из груди, а в боку не заболело так, будто туда вгоняли раскаленную спицу.

Автобусная остановка. Название стерто, крыша обвалилась.

Николай сел на лавочку, прислонившись к ободранной кирпичной стене. Положил винтовку майора на колени. Пистолет, которым погибший параноик совсем недавно угрожал ему, Малютин тоже держал при себе.

«Всего минуту. И едем дальше».

И вдруг – словно тень набежала на него. Странная слабость стала охватывать все тело. Вскоре к ней присоединилась тошнота, но не привычная ее форма, а какая-то странная – как будто стальная рука схватила внутренности. Стало вдруг холодно и душно. А потом еще и темно.

Темные воды охватили его.

Первое, что он услышал, был знакомый голос:

– Коля. Коля, ты меня слышишь? Поговори со мной, пожалуйста. Хотя бы открой глаза.

Он открыл глаза.

«Где я, черт возьми?» – подумал он, разглядывая комнату, в которой находился.

Та была совсем маленькой. На единственном окне были жалюзи, сейчас сдвинутые. А за ними, судя по всему, был день, каких он давно не помнил. От которых успел отвыкнуть за годы хмурого ненастья, менявшегося только от снега к дождю и обратно.

Обои и постель в пастельных тонах. Картина на стене с изображением желтого песчаного берега. Мягкий приглушенный свет невидимой лампы на потолке.

Он не узнавал это место. Ни один дом в Мирном не был похож на этот.

– Ну вот, молодец, – снова прозвучало рядом с ним. – А теперь поговори со мной, будь хорошим мальчиком.

В этот момент он поднял взгляд на стоящий над ним силуэт.

«Маша? Нет. Марина? Нет. Но что это вообще за место? Тут слишком чисто и свежо для поселка».

Он с трудом сосредоточил взгляд на ней: светлые волосы спрятаны под шапочку, но одна прядь выбивается; синий халат похож на медицинский, но она не медсестра и не врач.

Он узнал ее. Потому что никогда и не забывал.

– К-как ты здесь оказалась?

«Нет, это невероятно. Этого не может быть».

От неожиданности Малютин попытался вскочить.

– Тихо-тихо. Врач сказал, ты не должен перенапрягаться.