– Так не пойдет, – отпихнул он меня тарелкой.

– Как не пойдет? – куснула я его за ухо.

– Вот эти твои попытки меня отвлечь. Я все еще собираюсь заставить тебя съесть завтрак.

Я скорчила рожицу.

Но он заставил меня доесть все до крошки.

Мы валялись в коттедже. Я в его майке; он в клетчатых боксерах, со своей накачанной грудью.

– Пойдем, Свекла. Пора, – сказал он.

– Куда еще? – Моя голова лежала у него на коленях, ноги я задрала на спинку дивана.

Фото его родителей снова стояло на полке, в новой рамке, рядом с фотографией нас с Троем возле пляжа.

– Ты была в Тропическом саду бабочек?

– Нет.

– Тогда это того стоит.

– Я не хочу, – сказала я.

– Почему?

– Потому что бабочки должны жить, танцевать и летать на свободе. Я не хочу видеть их пришпиленными на булавки за стеклом.

– Согласен, – улыбнулся он. – А теперь иди собирайся или я должен силой спихнуть тебя со своих колен?

Я потащилась в спальню и переоделась в джинсы и майку с «Битлами».

– Она все еще у тебя? – Он весело дернул меня за подол. И нахмурился. – Только ты из нее практически выпадаешь.

Мы ехали на мотоцикле по проселочным дорогам вдоль реки Ниагары. Иногда деревья заслоняли ее от нас, иногда нам открывался потрясающий вид на окрестные пейзажи. Я сидела позади Троя, вцепившись в него обеими руками, а перед нами летела панорама красных, оранжевых и золотых кленов. Между деревьями мелькали голубые всплески реки, она змеилась серебром между виноградников и красивых домов.

Мне нравилось, как сливались вместе наши тела, когда мы мчались мимо всего этого. Прижавшись к его спине, я испытывала необыкновенную легкость, даже несмотря на тяжелую куртку и шлем.

Он вытащил их утром из чулана вместе с мотоциклетными перчатками и ботинками.

– Я купил их для тебя тогда же, когда и коттедж. Я всегда мечтал, что мы это сделаем.

Куртка оказалась великоватой, но я все равно была готова к первой в жизни поездке на мотоцикле.

– Держись крепче, – крикнул он мне сквозь рев двигателя, когда мы выехали на скоростное шоссе. – Готова?

Я кивнула.

Он пнул ногой стартер. «Дукатти» рванул вперед на полной скорости.

– Ву-у-у-у-у-у! – Я вцепилась в Троя, отдаваясь восторгу скорости. Я чувствовала себя неуязвимой, защищенная его широкими плечами и спиной.

Свернув с шоссе на городскую улицу, он снизил скорость. Среди ухоженных лужаек стояла огромная теплица, полная тропических растений. Среди этого тропического леса извивались тропинки. Тропический сад бабочек.

– Ах! – воскликнула я, когда вокруг нас запорхали сотни, тысячи бабочек, свободно летающих среди ярких экзотических цветов. Они садились на тарелочки с фруктами и каплями меда, расставленные вдоль дорожек, чтобы мы могли смотреть, как они едят.

– Нравится? – спросил Трой. Я шла впереди него, расставив руки в надежде, что какая-нибудь из бабочек сядет и на меня.

– Тут нет никаких булавок, – рассмеялась я.

Я остановилась, чтобы прочесть объявление.

– Тут сказано не трогать их. Чешуйки на крылышках слишком хрупкие, они останутся у нас на руках, как пудра, и это уменьшит срок жизни бабочки.

– Трудно поверить, что большинство из них живут всего две-три недели, – заметил он.

– Кроме монархов.

– Да. Им предстоит долгий путь.

– Путешествие в тысячи километров.

– Для таких крошек это целая вечность.

Мы стояли в теплой, влажной теплице, капли воды конденсировались на стеклах окон и стекали по ним маленькими потоками.

– Ты видела, как монархи вылупляются из куколок? – спросил Трой.

Я покачала головой.

Он привел меня в темную комнату, где бабочки вылуплялись из висящих коконов, расправляли крылышки и отправлялись в свой первый полет.

– Вот монархи. – Он показал на ярко-зеленых куколок с золотистым краем. – Видишь, вон те, которые становятся прозрачными?

Я ахнула, увидев, как внутри сложены оранжево-черные крылья, как они расправляются, выпуская на свет новую бабочку.

– Посмотри! Вон та! Она начала открываться.

Мы смотрели, как бабочка выбирается задом наперед из своего кокона на свободу и приветствует мир, раскрывая крохотные крылья. Она села на пустую шкурку и начала открывать и закрывать крылышки, наполняя их жидкостью из резервуара на распухшем брюшке. Крылья расправлялись, а тельце принимало нормальные пропорции. Бабочка отдыхала.

– Через несколько часов крылья высохнут и затвердеют, и она взлетит в первый раз, – объяснил Трой. – Как вон та.

Он указал на недавно вылупившуюся бабочку, которая медленно, но все быстрее и быстрее махала крылышками перед первой попыткой взлететь.

Новый монарх взмыл в воздух и присоединился к сотням других летающих вокруг нас бабочек.

– Как красиво, – прошептала я.

Трой обнял меня, и мы следили за бабочкой до тех пор, пока она не исчезла из виду, смешавшись с остальными.

– Если рак все же вернется, запомни меня такой, – сказала я, прижимаясь к нему щекой. – Мне кажется, что я завершила свое путешествие, что прошла тысячу долгих, мучительных километров, но сейчас могу летать – свободно и легко, исчезая вместе со вздохами там, куда улетело множество других душ.

Он не ответил.

Вокруг нас повсюду в теплом влажном воздухе парили прекрасные бабочки, расправляя переливчатые крылья на цветах и листьях.

– Ничто не отнимет тебя у меня. – Он властно сжал меня руками. – Когда мы вернемся, мы тут же поженимся. И будем жить вместе долго и счастливо. Слышишь, Свекла?

Я кивнула не в силах совладать с комком в горле.

Мы пошли к выходу, крепко держась за руки.

– Смотри, Трой! Какой сияющий голубой! – указала я на бабочку, которая пила из лужицы воды на дорожке.

Мы присели и нагнулись, чтобы рассмотреть ее.

– Голубая морфо, – сказал он.

Мы смотрели на бабочку с разных сторон. У меня захватило дыхание – ее крылышки были точно такого же цвета, как глаза Троя.

– Она прекрасна, – сказала я.

– Даже рядом не стояла с моей Свекольной Бабочкой.

Я улыбнулась, поняв, что мы, прижавшись щеками к плиткам дорожки, смотрели друг на друга.

– Не двигайся! – прошептала я. – У тебя на плече бабочка.

Он слегка прищурился.

– Пятнадцать лет прошло, а ты все еще надеешься поймать меня на эту шутку?