Второй раз я уже без всяких усилий остановился в странном проходе округлой формы, в котором не было даже плоского пола. Этот проход вел в центральный зал, создавая удивительную зрительную иллюзию: из него открывался обзор на все огромное пространство этого грандиозного помещения. Да и сам проход выглядел конически расширенным к выходу. Вдоль его стен, если их можно было так назвать, выходя из пола и уходя в потолок или наоборот, находилось множество столбов из какого-то непонятного материала, похожего и на камень, и на металл. Подходя к какому-либо из них, я видел, как то в одном, то в другом участке центрального зала пол вспыхивал все тем же неясным свечением, которое я уже видел раньше. Я никак не мог понять, что это означает, но остро чувствовал, что это – нечто важное и оно в конце концов сослужит мне добрую службу.

После всего этого я, вновь куда-то заскользив, вдруг очутился в знакомом мне проходе, по которому проник в подземелье, и проделал по нему обратный путь до самой двери в погребальный покой. Как ни готовил я себя к тому, что вновь увижу изображенные на ней глаза, я вновь остолбенел, встретившись с ними взглядом. Я смотрел в них, словно зачарованный, и из глубин моего сознания вновь всплыли беззвучные слова: «Ты видел свой путь, который тебе лишь предстоит пройти. Это облегчит его тебе и сократит, и это поможет тебе исполнить миссию, которую ты возложил на себя, придя сюда. Возвращайся же, и ты получишь то, за чем пришел сюда на самом деле. В придачу же ты получишь и то, за чем ты, как тебе кажется, пришел сюда».

Стряхнув наконец оцепенение, я поднял каменный рычаг и, всем телом навалившись на выступ плиты и сдвинув ее, выскользнул в погребальный покой. Плита вновь плавно и бесшумно встала на место, сделавшись одним целым с остальной стеной. Диски, на которые я нажимал, едва заметно задвигались и замерли, также став частью монолита, после чего на меня опустилась непроглядная тьма.

Очнувшись, я обнаружил, что лежу на остывающем песке все в том же укрытии среди завала. Рядом со мной стояла лампа, огонек которой едва мерцал. Снаружи раскинулось звездное небо, говоря о том, что сейчас – глубокая ночь. Моим телом владела сладостная истома, словно я пробудился от глубокого сна. Я сразу вспомнил Вавилон и ту ночь, когда я прочитал последнюю, самую ужасную скрижаль, и был поражен схожести двух этих явлений и ощущений. Им обоим сопутствовал сон, причем явно навеянный извне. Но если тогда я всего лишь прочел письмена, то то, что произошло сейчас, было просто выше всякого понимания. Ведь оно не шло ни в какое сравнение ни с одним из тех образов, которые видели я и почтенный Дервиш. Смысл этого видения был, как мне казалось, совершенно другим. Было похоже, что лампа действительно показала мне путь, который мы старались отыскать. Видение было настолько натуральным, если не считать моего передвижения, что я почти верил в это. И вдруг в голове у меня возник вопрос, которого я даже испугался: как она догадалась показать мне то, что меня сейчас больше всего заботило?! Ведь она разом дала нам готовое решение всех задач, стоявших перед нами, не представлявшими даже, как к ним подступиться. Неужели она каким-то образом прочитала мои мысли?! Или, может быть, сам Великий Ктулху, покоящийся где-то в недрах своего храма, через нее послал мне послание?

Однако, понемногу успокоившись, я решил не торопиться с выводами. Ведь вполне могло оказаться, что видение было всего лишь сном. Поэтому я, конечно, не без усилия овладел собой и призвал себя не распалять преждевременно воображение и не тешиться призрачными надеждами, которые, вернее всего, скоро развеются. Ибо слишком уж простым был этот путь решения проблемы. Но в том, что им стоит попытаться пройти, я нисколько не сомневался и не допускал даже мысли о том, чтобы им пренебречь. Ведь лампа еще ни разу не обманула моего доверия. Мысли мои оборвало тихое посвистывание, и я понял, что друзья, обеспокоившись моим отсутствием после всех рассказов об этих местах, отправились на поиски. Выйдя из укрытия, я поспешил в лагерь, где, успокоив спутников, принял дозор. О сне не могло быть и речи, так как, во-первых, я был возбужден сверх всякой меры и с нетерпением ждал утра, а во-вторых, на удивление прекрасно выспался у завала. При этом я все ломал голову над тем, как бы правдоподобно преподнести товарищам открывшийся мне путь. В конце концов за утренней едой я поведал им о приснившемся мне сне, причем повторившемся дважды за ночь, что, несомненно, говорило о его пророческом свойстве. Это прозвучало убедительно и было почти правдой. Товарищи восприняли мои слова совершенно серьезно, нисколько в них не усомнившись, ибо пророческая сила ярких сновидений ни у кого не вызывала сомнений. Они выразили готовность предпринять попытку отыскать этот путь, даже если он окажется тупиком.

Мы свернули наш лагерь и торопясь, пока солнце не поднялось высоко, отправились по направлению к древнему некрополю. Я усердно напрягал память, и мой ночной путь в конце концов шаг за шагом всплывал из нее. Он оказался совсем неблизким, так как мы шли обычным шагом, а не скользили над землей с быстротой птицы, и добрались до «города мертвых» лишь к ночи. Но у меня к концу пути не осталось никаких сомнений в том, что мы идем правильно. Ибо за время его мне на глаза попалось немало вех, которые в моем призрачном путешествии лишь промелькнули передо мной, почти не отпечатавшись в памяти. Теперь же я то и дело ловил себя на том, что многие мелочи, попадавшиеся нам на пути, мне уже знакомы. Наскоро расположившись, мы, утомленные длинным переходом, крепко уснули.

Наутро мы отправились на поиски нужной нам постройки (назвать эти сооружения домами никак не поворачивался язык, хотя выглядели они роскошными дворцами). Полдня прошли в безрезультатных блужданиях по этому мрачному городу. Но вдруг я начал улавливать среди строений знакомые детали и неожиданно для себя перестал напрягать память, доверившись глазам и ногам. Двигался я совершенно отрешенно, как в том ночном видении, и наконец очутился перед арочным входом в одну из построек. Только здесь я опомнился и растерянно оглянулся на спутников, опасаясь, как бы они не усомнились в здравии моего рассудка. Но они взирали на меня с полным доверием, ожидая продолжения пути. Я оглядел арку, стараясь вспомнить, так ли она выглядела, но не смог: вероятно, потому что тогда не заострил на ней внимания. Поэтому просто направился в нее, вновь доверившись ногам. Я почти не смотрел по сторонам и не задумывался о выборе пути, будто он был для меня совершенно привычным. Очевидно, это и помогло мне выбрать его правильно, ибо сомнения, лежащие на поверхности сознания, не затмевали слабого, но чистого луча памяти, пробивавшегося из его глубин. И уже через некоторое время я стоял в низком проеме перед уходящей в глубину лестницей. Сердце мое отчаянно забилось, когда я подумал о том, куда приведет меня этот спуск. Но я овладел собой и, прежде чем сделать шаг вниз, повернулся к спутникам и сказал:

– Мы с вами сейчас стоим либо на пути, который никуда не ведет, либо на пороге великой тайны, о которой я знаю лишь самую малость. И я не догадываюсь, что на самом деле ждет нас там. Во сне мне явились удивительные вещи, но это был всего лишь сон, хотя он и указал нам путь. И я не знаю, что окажется лучше – правда или обман. Вы слышали рассказ о подземелье, и мой сон подтвердил его правдивость. И возможно, мы, проникнув в него, встретим не только то, о чем услышали. А может быть, и узнаем о таком, о чем лучше не знать, и встретим такое, чего не стоит видеть даже издали. Я шел сюда не за богатством и не ради развлечения, я пришел сюда именно за этим, и я готов к этому. Но вас я призываю решить каждому за себя, чтобы потом не пенять ни на меня, ни на свое безрассудство. Я не заставляю вас сейчас следовать за мной. Я благодарен вам за то, что вы разделили со мной этот путь, и буду благодарен, если вы останетесь ожидать меня у входа. Но если вы последуете за мной, я призываю вас приготовиться к чему угодно, может быть, даже к смерти. Ибо я в самом деле не знаю, что таится там, в глубине. Я готов ко всему, и я иду туда, ибо весь мой дальнейший путь лежит через это место. Я должен увидеть и узнать все, что я смогу увидеть и узнать, попав туда. А вернусь ли я назад, решит Аллах.