Прошли времена, и все эти яркие и удивительные события превратились в легенды и перестали вызывать у людей бурные переживания. Люди рассказывали о них друг другу уже спокойно, как обычные сказки, будто они никогда и не происходили на самом деле. Ведь тех, кто был их свидетелем, давно уже не было на свете. Правда, изредка появлялись слухи о том, что проклятое подземелье все еще продолжает сообщаться с миром через оставшиеся с тех времен спрятанные в неведомых тайниках незапечатанные входы. И все еще продолжают пропадать люди. Особенно много таких слухов было во времена прихода завоевателей из-за моря. Говорили, что их великие полководцы сами искали входы в подземелье, и целые легионы их воинов исчезали таинственно и бесследно. И даже незадолго до того, как жители стали покидать великий город, там можно было услышать пугающие рассказы о том, что из недр этой ужасной бездны иногда выходят не находящие упокоения призраки тех, кто был проклят вместе с ним, и продолжают похищать людей.

Услышав этот рассказ, я был поражен. Ведь я сразу понял, о чем рассказал старик, хотя он сам и понятия не имел об этом. Прямо передо мной на глубине, в двадцать раз превышающей рост человека, находилась гигантская машина высасывания из людей пресловутой сущности, гигантский храм-жертвенник Великого Ктулху. Об этом говорил мне, уже видевшему магрибский монолит, уже читавшему вавилонское послание и знавшему о деяниях темных воинов на берегах Восточного моря, каждый момент его рассказа. Многие из них я представлял себе достаточно ярко, и многое в этом рассказе было мне понятно. Меня переполнили восторг и ужас. Я стоял на пороге открытия, которое обещало превзойти не только все то, что уже открылось мне за все мои предыдущие похождения, но и то, чего я ожидал и что мог себе представить, отправляясь в это путешествие. Ужас же наполнял мою душу потому, что мне предстояло посетить место, где происходили, наверное, самые жуткие события за всю историю мира. Товарищи мои слушали этот рассказ с большим интересом и удовольствием и были глубоко впечатлены им, как красивой сказкой. И было похоже, что они именно так его и восприняли, ничего не приняв на веру. Я был рад этому, так как боялся, как бы услышанное не отпугнуло их от дальнейших поисков. Самого же меня, разумеется, не смогли бы поколебать и еще более жуткие чудеса.

Дело оставалось за малым: нужно было найти вход в этот темный храм. Я спросил старика, что означали его слова о более удобном входе. Не намекают ли они на то, что завалы имеют какие-то секреты, воспользовавшись которыми их можно преодолеть. Старик загадочно ответил, что таковые, очевидно, существуют, ибо иногда завалы то тут, то там исчезают, затем появляясь вновь. Он неоднократно слышал об этом все в тех же рассказах, к тому же сам еще в молодости несколько раз наблюдал это удивительное явление. Так что, если внимательно изучить завал, может оказаться, что такой секрет удастся обнаружить. Посовещавшись, мы решили попробовать пойти этим путем и на следующий день обследовать ближайший из завалов. Мы разбили лагерь невдалеке от него, и пока мои товарищи занимались по хозяйству, я, пользуясь тем, что солнце еще не зашло, отправился его осмотреть. Он был весьма внушительным, и вход, скрывавшийся под ним, обещал быть достаточно большим. Глыбы здесь были навалены на сложенную из плит стену, почти засыпанную песком, в которой, очевидно, и был устроен вход. В одном месте огромные камни образовывали естественное укрытие в виде довольно обширного углубления, перекрытого сверху, в котором могли разместиться несколько человек и даже развести костер. Я вошел в него и присел на теплый песок. И вдруг это укрытие показалось мне таким уютным, что мне непреодолимо захотелось остаться здесь на ночлег. Это желание было настолько неожиданным, что я даже немного испугался его, ибо оно показалось мне навеянным откуда-то извне. Я, конечно, и не думал ему поддаваться, поэтому вышел и направился к лагерю, откуда уже доносились ароматы ужина.

И тут совершенно неожиданно мне в голову пришла мысль, возбудившая меня сверх всякой меры. Она надоедливо зудела в голове, не давая покоя всему телу. Она настойчиво призывала меня последовать за ней, обещая полный успех. И хотя выглядела она совсем по-детски, я, рассудив, что, по крайней мере, ничего не потеряю, решил внять ее призыву. Поэтому сразу после ужина, сказав, что хочу побыть в одиночестве, вновь отправился к завалу, прихватив с собой лампу. Удобно разместившись в найденном мною укрытии, я поставил лампу на песок и зажег ее.

На этот раз, вопреки моим ожиданиям, мрак не спустился на меня. Напротив, вокруг стало даже светлее, и, как и в прошлый раз, то, что я увидел и почувствовал, было для меня полной неожиданностью. Я, не вставая с места и не меняя положения, вдруг поднялся и, выйдя из укрытия, плавно заскользил по воздуху над самой землей, устремляясь куда-то в вечерний сумрак. Двигался я удивительно быстро и скоро, миновав город, углубился в пески. Через считаные мгновения я различил впереди большие сооружения, к которым стремительно приближался. Я понял, что передо мной – одна из групп захоронений древней городской знати. То, что это не усыпальницы царей, я понял по тому, что они не были столь грандиозными, как их описывали. Я миновал несколько изысканных построек и очутился перед входом в очередную. На мгновение задержавшись, я проник в нее и продолжил свое плавное движение уже по каким-то коридорам и залам, то и дело сворачивая или поднимаясь и спускаясь по лестницам. Причем у меня было совершенно ясное чувство, что путь этот я выбираю вполне сознательно, словно хорошо его знаю.

Наконец, спустившись по длинной лестнице глубоко вниз и миновав массивную дверь, я очутился в обширном помещении правильной кубической формы, в центре которого располагалась огромная каменная плита, покрытая множеством непонятных изображений и иероглифов. Я почему-то сразу подумал, что эта плита – не что иное, как надгробие, а зал, в котором я находился, – погребальный покой. Но я ни на мгновение не задержался у надгробия, а сразу проследовал к одной из стен. Она, как и остальные, представляла собой монолитную плиту из очень твердого на вид камня, выглаженную до блеска и искусно украшенную замысловатым рельефом в виде арки, вокруг которой имелись разнообразные узоры и изображения. Однако взгляд мой сразу выделил из всей этой пестроты шесть выпуклых дисков, расположенных по периметру арки среди множества точно таких же, причем не подряд. Подойдя к стене вплотную, я с усилием нажал рукой на один из них. Он, туго поддавшись, вдавился в толщу камня и вернулся назад, едва я отпустил его. Я вновь вдавил его в стену и, уже не отпуская, стал нажимать поочередно на каждый из оставшихся пяти, соблюдая замысловатую последовательность, о которой совсем не задумывался. Рука моя сама, казалось, без всякого участия разума, переходила от диска к диску, будто уже проделывала это много раз. Диски, подобно первому, входили в стену и возвращались обратно. Проделав все эти действия, я навалился на плиту всем телом. Часть ее, изображавшая пролет арки, плавно поддалась и, словно дверь, стала уходить в толщу стены, открыв передо мной темный проем. Я, нисколько не колеблясь, проник в него, дверь же за моей спиной легко и бесшумно закрылась. Нащупав рядом массивный каменный рычаг, я налег на него и опустил вниз. Помещение, в котором я оказался, наполняла тьма, но я четко различал стены и уходящий вдаль коридор. Но, прежде чем отправиться по нему в неведомые недра, я обернулся и посмотрел на только что закрывшуюся дверь. И тут я, впервые за все это наважденное путешествие, обомлел. Совершенно ясно различимые, несмотря на темноту, с полированной плиты на меня из-под массивных надбровных дуг смотрели огромные глаза, сидящие на голом черепе. А прямо из-под них вниз и в стороны простиралось множество длинных извивающихся отростков. Взгляд этих глаз был настолько выразительным, что в нем, словно на пергаменте, ясно читались слова: «Добро пожаловать в мир, в который ты так стремился! Я давно ждал тебя и знал, что ты придешь, ибо ты не мог не прийти. И теперь Великий Ктулху приветствует тебя в своем храме».