— Здесь, — подтвердил Сантьяга. — Здесь. И уже испытывает нетерпение.

* * *

Офис клана Треми.

Москва, улица Вятская,

6 ноября, суббота, 11.33

Первой мыслью было позвонить Сантьяге. Появление Александра Бруджи — событие неординарное, лидеры Саббат, мягко говоря, не очень любили посещать Тайный Город, и только сверхважные обстоятельства могли заставить барона отправиться в логово злейших врагов. Вот из-за этих самых неизвестных обстоятельств Захар и не торопился отправлять сообщение в Темный Двор. Зачем приехал Бруджа? С делами военными? Пустить кровь старинным неприятелям? Сомнительно, весьма и весьма сомнительно. Епископ Треми был достаточно циничен, чтобы понимать, что фигуры уровня барона Александра в бой не ходят, на это есть смертники. И даже гипотетическая возможность нанести мощный удар по Великим Домам не заставит их покинуть надежное убежище. Войну военными действиями не выигрывают, а значит, за визитом Бруджи стоит нечто иное. Нечто такое, что заставило истинного кардинала рискнуть жизнью. В приставке «истинный», судя по всему, и таилась разгадка: да, барон Александр — враг, но семейного патриотизма в нем гораздо больше, чем во всех его фанатичных последователях, вместе взятых. И за этот патриотизм Захар Бруджу уважал. И кровью, проклятой своей кровью почуял, что дело, приведшее барона в Тайный Город, имеет значение для всех масанов.

И никому ничего не сообщил.

Наблюдать за Ильей оставил Савву, проинструктировал его лично, объяснил кое-что и не сомневался, что старый боец не подведет: и щенка не упустит, и о притаившихся в Люберцах мятежниках не разболтает.

Наблюдать за Бруджа было сложнее — помимо защиты от посторонних глаз Алое Безумие оказывало барону еще целый ряд ценных услуг,[11]в том числе сообщало о направленных против его персоны враждебных действиях. Ни о какой магической слежке и речи быть не могло, поэтому Захару пришлось ограничиться наблюдением за особняком со спутника «Тиградком», висящего над городом на геостационарной орбите. Но недостатки метода проявились в полной мере: спутник честно отследил перемещение «Ягуара» мятежников в роскошный дом на Мосфильмовской, но кто из них уехал и в какую именно квартиру они поднялись, узнать было невозможно.

Ни следить, ни приблизиться. Что делать?

От размышлений Треми оторвал телефонный звонок.

— Захар?

— Да, комиссар. — Епископ постарался, чтобы его голос звучал как можно естественнее.

— Мы можем встретиться?

— Конечно, но…

— В «Ящеррице».

— Почему там?

— Потому что у нас будет дружеский обед. Никаких дел.

О вызове в Цитадель почти наверняка станет известно, к тому же атмосфера штаб-квартиры Великого Дома Навь не располагала к задушевным беседам. Нет, в личном кабинете Сантьяги не было пыточных приспособлений, но мысль, что ты находишься в крепости самой старой расы Тайного Города, заставляла гостей вести себя осмотрительно. А посему, когда предстояли тонкие переговоры, когда требовалось уговаривать, а не приказывать, комиссар предпочитал встречаться на нейтральной территории.

— Понятно. — Треми потер лоб, криво усмехнулся: — Вы уже все знаете?

— Я догадываюсь.

* * *

Жилой комплекс «Воробьевы горы».

Москва, улица Мосфильмовская,

6 ноября, суббота, 11.51

Кухонные окна в квартире Крылова были закрыты только легкими жалюзи, не самая надежная защита от солнца, а потому чай пошел заваривать Чернышев. Клаудия и Жан-Жак остались в гостиной. Тщательно задернули тяжелые шторы, добившись того, чтобы в комнату не попадал ни один убийственный луч, но все равно передвинули кресла и диван как можно дальше от окон. И молча сидели, глядя в разные стороны. Когда Роберто вкатил столик, слуга поблагодарил чела сухим кивком. Девушка же не сделала и этого. Но Чернышев не обижался: он видел затуманенные глаза Клаудии, понимал, что она работает. Смотрит вперед.

— Что нам придется делать?

— Ничего, — буркнул Жан-Жак. — Барон сам разберется с Крыловым.

Слуга допил чай и, демонстративно развернув кресло спинкой к остальным, углубился в какую-то книгу. Ему не нравился чел. Ему не нравилось, что чел ухаживает за Клаудией.

Роберто подвинулся ближе к девушке и заботливо поправил соскользнувшую с плеча шаль.

— Проиграть миллион для одних — плевое дело, а другие даже не понимают, сколько это — миллион. И убьют себя, оставив в казино сотню монет. Тебе повезло, чел Никита, ты играешь по очень высоким ставкам.

— Мне это нравится.

— Тогда что же ты медлишь, чел Никита? Открывай следующую карту.

Спутники барона в кабинете не остались, поздоровались и ушли в гостиную, предоставив вожаку разбираться с Крыловым наедине. Александр же не торопился, понимал, что вторжение группы неизвестных не обрадовало чела. Разговор начал мягко, плавно, сразу же показал Никите, что не испытывает к нему ни зла, ни ненависти, что согласен подождать окончания партии и только после этого забрать свою собственность. И даже, в качестве благодарности, готов оказать мелкие услуги. «Поверьте, мой друг, я достаточно влиятелен». Успокоив Крылова, Бруджа перевел разговор на интересующую его тему и быстро понял, что появился как раз вовремя: чел переживал кризис неверия в собственные силы.

— Ты любишь играть, наверняка считаешь себя Игроком — в противном случае ты бы никогда не открыл «Королевский Крест». Так чего же ты медлишь?

Никита не отрываясь смотрел на Колоду.

— Я понимаю, вы хотите побыстрее вернуть свою собственность, но торопить меня не надо.

— Насколько я знаю, у тебя осталось не так уж много времени на ход…

«Время! Лысый прав — его практически нет. Еще несколько часов, и придет очередь соперника… Что же там, под рубашкой?»

Крылов решился, резко протянул руку и перевернул верхнюю карту.

— Да!!

Десятка червей помогла ему продолжить одну из линий. Настроение улучшилось.

— Ты часто кричишь во время игры? — с холодной усмешкой осведомился Бруджа.

— Нет, — отрезал Никита.

— Увлекся?

Взгляд Крылова вновь остановился: в Колоде полно неоткрытых карт. Господи, когда же эта партия закончится!

— Вы ведь знаете, почему я крикнул. Знаете!

— Скажи, — тихо попросил барон. Прошелестели железные листья.