— Восемьдесят три с половиной, — так же тихо ответил Контейнер. — Еще Урбек сказал, типа, что, если мы джип продадим, он двадцать тысяч добавит.

— Сотня, одним словом. — Иголка вздохнул. — Мало.

— Знаю.

— С сотней к фюреру можно не соваться — точно повесит.

— А может, его, типа, зарядить можно? Артефакт? А? — Контейнер с надеждой посмотрел на уйбуйский затылок.

— Так он же одноразовый, дубина! Заряжай не заряжай, все равно прости-прощай.

Здоровяк ошеломленно вытаращился на Иголку.

— Ну, ты Пушкин.

— Кстати, о пушках… — Мелкий тронул Копыто за плечо. — Может, ограбим кого-нибудь? Нам теперя все одно: нарушения, запреты, они, считай, для живых придуманы. А мы, считай, мертвые.

— Кого ты ограбишь на миллион? Таких с ходу не взять.

— А мы не одного кого-нибудь ограбим, а много.

— А если много, нас поймают быстро, — вздохнул Контейнер. — И повесят.

— Нас все равно повесят.

Копыто простонал что-то неразборчивое.

— Слышь, уйбуй, — буркнул Иголка. — А давай мы фюреру скажем, будто выиграли миллион снова, но ты с деньгами удрал? Тогда нас Кувалда вешать не станет. Только на тебя злиться станет.

— А я куда денусь? — глухо спросил Копыто.

— Удавишься где-нибудь для пользы общества. Тебе ведь все одно пропадать.

Ответить уйбуй не успел: дверь в казарму приоткрылась, и на пороге появился невысокий боец, усиленно ковыряющий в носу.

— Копыто!

— Чо?

— Слышь, Копыто, мы там тебе тачку пригнали. «Матратти».

— Еще пять тысяч минус, — недовольно заметил Иголка.

— Зато Сантьяга от нас отстанет, — рассудительно произнес Контейнер.

— А какая разница, кто нас грохнет: Сантьяга или Кувалда?

— Молчать, паскуда! — Уйбуй поднялся с койки и ловко двинул мелкому скандалисту в челюсть. — Я тебе покажу, удавишься! Я тебе…

Иголка ловко заполз под тумбочку.

— Контейнер, деньги отсчитай! Пошли во двор!

Неожиданная активность Копыто объяснялась очень просто: он вдруг подумал, что возврат «Мазератти» является добрым знаком. Сегодня с Сантьягой все уладилось, а завтра, глядишь, и с фюрером обойдется. Настроение улучшилось, и уйбуй торопливо вышел во двор, где ждал его сияющий, как немецкая мостовая, Булыжник Дурич. И черная машина с тонированными стеклами.

— Здоро…

— Здорово, — кивнул Булыжник, гадая, что заставило Копыто замолчать на полуслове.

А тот и сам не понял, что не так. Вроде тачка та — «Мазератти», цвет тот — черный, стекла тонированные… Но что-то не так.

— Быстро вы управились, — протянул Шибзич.

— Так это тебе не за карточным столом сопли жевать, — засуетился Дурич. — Тута все скорость решает. Раз-два — и в дамках. Деньги давай.

— Машину осмотрю и отдам.

— А фигли тебе машину смотреть?

— А вдруг вы ее поцарапали?

— Мы машины не царапаем.

— Вот и посмотрю.

Копыто обошел «Мазератти», пнул колесо, заглянул в зеркало заднего вида, открыл и закрыл крышку бензобака: все правильно, все на месте.

— Видишь — порядок. Давай деньги.

— А номера зачем сняли?

— А что мы, лохи, с угнанными номерами кататься?

— А зачем вам на ней кататься? — не сразу понял Копыто. — Вы ведь внутрь влезть не могли… Или влезли?

— У них ключей не было! — встрял Иголка. — Пущай не врут!

И тут Копыто осенило: лобовое стекло! Не тонировано! Этот «Мазератти» принадлежал кому угодно, но только не масану.

— Вы чью тачку пригнали, суки?! — взревел уйбуй. — Кинуть меня решили?! Убью!!

Раздосадованный последними неудачами Шибзич выхватил ятаган. Контейнер для острастки пальнул в воздух из помпухи, а Иголка — из пистолета. Обстановка накалилась до предела, но Булыжник, который отнюдь не горел желанием ссориться с приятелем великого фюрера, предусмотрел план «Б».

— А это разве не та машина? — притворно удивился Дурич. — Мля, тренер, я ведь своим ребятам сразу сказал: правую тачку берите, правую, а они взяли левую. Тама, в гараже, две тачки одинаковые стояли, догоняешь? Вот мы и перепутали. Не ту тачку взяли, тренер, ты уж извиняй, мы тебя и думать не могли обманывать.

— Кретины!

Копыто также не желал продолжения скандала: ему нужна была машина, а не труп тупого Булыжника. Ятаган вернулся в ножны.

— Мы сейчас за той тачкой сгоняем и мигом притащим. Все будет, тренер, клянусь соплями Спящего. Маркер, подтверди!

Маркер подтвердил. Дуричи погрузились в «Мазератти» и отчалили. Контейнер поставил помпуху на предохранитель и принялся думать о том, заметит ли уйбуй, если вернуть обратно не пять тысяч, а на пару сотен меньше.

— Надо было у них и эту тачку забрать, — буркнул рассудительный Иголка. — Типа, в компенсацию за моральный вред. И продать.

— Не спасет, — сквозь зубы процедил Копыто.

* * *

Казино «Изумруд».

Москва, улица Шаболовская,

6 ноября, суббота, 13.28

Сомнения остались позади, развеялись в споре, который последовал за жестким предложением барона Александра.

«Омыть карту кровью своего врага!»

«Вы шутите?»

«Испугался?»

«Я не убийца!»

«Ты — Игрок».

«Да, я — Игрок».

Бруджа молчал, и его глаза были похожи на два кусочка красного льда.

«Я не убийца», — гораздо тише повторил Никита.

«Тогда открывай карту».

Играй честно, не нужно дополнительных правил! Верь в себя, в свое мастерство, в свой опыт. Но расклад… Крылов не мог оторвать глаз от разложенных перед ним карт. «Королевский Крест» обманчив, ох, обманчив. Никита уже уловил подлую суть пасьянса и понял, Колода Судьбы не зря предлагает разыгрывать именно его — ситуация на поле может поменяться на диаметрально противоположную молниеносно. Как в жизни.

«Почему именно… убить?»

«Ты играешь с Судьбой. Чтобы изменить ее, нужны кардинальные меры. В этом и заключается суть дополнительного правила: нанести сопернику резкий, неожиданный удар. Страшный удар».

Никита посмотрел на лежащую сверху карту.