и столовое серебро, все разукрашенное масонскими эмблемами, отличалось художественной работой. С течением времени при ложе образовалась библиотека, были приобретены клавесины и приглашен хор братьев гармонии для «услаждения концертами».

А. И. Деденев, позднее псковский вице-губернатор, свою признательность братьям – руководителям ложи «Елисаветы к Добродетели» выразил в 1810 году отдельно напечатанной одой[338], в которой выясняется между прочим и то исключительно большое внимание, которое уделялось ложей делам благотворения:

Вы, о братия любезны,

Являли свет глазам моим,

Я ваши зрел труды полезны,

Я зрел и восхищался им;

Я счастия искать стремился,

Обрел у вас и удивился,

Что счастие в душе живет,

Что счастлив тот, кто помогает,

Что добрый лишь его вкушает;

Других путей ко счастью нет!

Такого рода отзывов о деятельности ложи сохранилось несколько; одного охладевшего к ордену брата снова удалось увлечь, приняв в эту ложу; это был, вспоминает он, круг братьев, коим обязан всем, что мог иметь изрядного.

22 мая 1810 года была открыта ложа под наименованием «Петра к Правде», опять-таки из кружка лиц, отделившихся от ложи «Александра к Благотворительности». Председательствующим мастером избран был известный медик Егор Егорович Эллизен.

Сочленами по преимуществу были представители петербургской немецкой интеллигенции – кружок известных инженеров, медиков и чиновных лиц и, как бы под их попечением, собственники аптек и вообще различнейших торговых и ремесленных заведений; по большей части члены были немецкого происхождения и евангелическо-лютеранского вероисповедания.

Отличительным знаком введен был золотой крест с прямой перекладиной лютеранского образца, но вокруг перекладины помещен принятый у свободных каменщиков символ вечности и мудрости – золотая змея, свившаяся в круг, с хвостом в пасти.

Братья ложи «Петра к Правде» хотя и выполняли по всей строгости масонских законов обряды, однако не увлекались в такой мере, как ложа «Елисаветы к Добродетели», мистической и таинственной стороной масонства; они «прилегали к наукам математическим и историческим», изучая тайны науки чисел, правил строительства, свойства микрокосма и макрокосма, алхимию и так называемую белую магию; языком символов, переданных от масонов прежних времен, они старались использовать получаемые знания для жизни земной, чтобы на земле умягчить страдания людские, улучшая условия быта. Так сами они изъясняли цель своих работ. В ложе был выделен исторический отдел, где без свершения пышных обрядов посвященные братья сбирались на поучительные беседы. Руководитель ложи Е. Е. Эллизен пользовался славой чудодея-диагноста – имя его окружено было большим почетом, также и за его филантропическую деятельность.

К 1810 году определился и характер ложи «Александра к Благотворительности»: действительными членами по преимуществу были немцы из купцов и ремесленников, более высокопоставленные числились почетными членами; в оправдание своему наименованию ложа много занималась делами благотворения, и ее управляющим мастером в Отечественную войну Павлом Помиан-Пезаровиусом положено было основание александровскому Комитету о раненых.

Все три ложи под названием «Соединенных лож» работы производили по одним обрядникам шведской системы, по одним уставам и в одном помещении; денежная касса также была общая, но дни работ различные.

Необходимость управления скоро сказалась, и в 1810 году[339] оно было образовано под наименованием «Великой Директориальной ложи Владимира к Порядку», на основании конституционного патента, полученного прежде из Швеции для Великой Национальной ложи в 1779 году. Гроссмейстером единогласно избран был И. В. Бёбер.

К торжественному заседанию новообразованной ложи по обычаю, установленному в братстве, сочинены были торжественные оды, песнопения, кантаты, акростихи. Мне удалось видеть кантату на немецком языке, отпечатанную на отдельных листах в малую четвертку. Кантата воспевает благость государя – «милостью преисполненный взор коего возродил каменщическое искусство в России, – из едва тлевшей под пеплом запрещения искры оно разгоралось в яркий пламень; за монарха, отныне навеки незабвенного для вольных каменщиков, будут воссылаться непрестанно моления в масонских храмах, будет куриться фимиам сердец и на алтарях приноситься жертва благодарности». Славословилась также и добродетель императрицы Елизаветы.

В 1810 году по рукам масонской братии ходил и акростих в честь императора Александра, в котором воспевалось «чистое сердце» царя, преисполненное истинной веры и премудрости, и намекалось на его благоволение ордену.

Торжественное заявление о благорасположении императора, сделанное в присутствии немалого числа каменщиков, а в «заседании значительном, чрезвычайном», должно было быть чем-либо обоснованным, однако до сего времени документа о разрешении «Великой Директориальной ложи Владимира к Порядку» еще не найдено. Существуют лишь рассказы о разрешении вольнокаменщических работ в начале XIX века со слов самих масонов. Со слов флигель-адъютанта, полковника П. И. Брозина рассказывалось, что разрешение масонам беспрепятственно производить свои работы выхлопотал мудрый И. В. Бёбер, добившись в 1803 году личной аудиенции у государя и сумев рассеять все предубеждения императора о вреде масонства. Бёбер подробно изложил цели и изъяснил обычаи масонов, доказав, что вольные каменщики «подданные верные, неколебимо преданные Государю и Отечеству, а потому почти во всех значительных государствах Европы они пользуются покровительством. Бёбер просил об отмене запрещения масонских собраний, и государь не только обещал выполнить его просьбу, но будто бы произнес еще: “То, что вы говорите мне о масонстве, обязывает меня не только оказать ему покровительство, но и просить принять меня в число франкмасонов. Почитаете ли вы это возможным?” – “Государь, – ответствовал И. В. Бёбер, – я не имею права сам дать ответ Вашему Величеству, я соберу масонов Вашей столицы, объявлю им о Вашем желании, и убежден, что они исполнят его”. Вскоре после этого знаменательного разговора государь был посвящен в вольные каменщики и масонство в России обрело утраченный им блеск. К этому-то времени относится основание Великого Востока всей России (то есть “Великой Директориальной ложи Владимира к Порядку”), Великим Мастером коей был сделан И. В. Бёбер»[340]. Доля истины в этих сведениях безусловно есть – ошибки могут быть в датах и подробностях. По свидетельству Е. Е. Эллизена, именно И. В. Бёбер представлял акты правительству и получил разрешение работать для Директориальной ложи; в кантате, петой именно в этой Великой ложе, возносятся горячие благодарения за разрешения масонских работ; сам П. И. Брозин, убежденный последователь шведской системы, мог быть более других осведомлен, так как пользовался большим доверием орденских властей, ревностно распространяя идеи масонства, в то же самое время он снискал и благорасположение императора Александра I[341]. В множестве речей, произносившихся масонами александровского времени в торжественных случаях, говорится о «златом веке» масонства под покровительством Александра I, монарха – благодетеля вольных каменщиков.

По другому рассказу, разрешение работать для ложи «Александра к коронованному Пеликану» было получено в 1804 году д. с. с. А. С. Сергеевым[342], который вспоминал, что, будучи директором канцелярии при рижском военном губернаторе, он знал о получении отзыва государя относительно открытия в Риге общества под наименованием «Евфония»; в отзыве значилось, что общества, клубы или ложи, если не