— Бони, Маркиш, помните, мы любим вас…

Дети с ужасом увидели, как недавно тела родителей снова стали прозрачными и стремительно таяли, становясь всё менее различимыми силуэтами.

Мы с грустью наблюдали прощание и в последний миг, мне показалось, что на ресницах Сюзанны заблестели крупные слёзы. Затем их образы смазались, и души, как и прежде, стали бесформенными.

Леон открыл портал — из него полился ослепительный белый свет, который своим теплом в один миг разрушил мрачный холод.

— У них светлые души… — произнёс Перри.

Дети, было бросились вслед за душами родителей, я хотела перехватить их, чтобы они не кинулись за ними в портал, но к моему удивлению Маркиша и Бони остановила Тара. Девочка удержала их за руку и сказала:

— Чтобы с вами ни случилось, все дороги обязательно приведут в конце пути — обратно к вашим родителям. Не торопитесь туда. Не торопитесь…

Следом за Виктором и Сюзанной улетели ещё несколько душ.

Когда портал в светлый потусторонний мир был закрыт Леоном, на несколько секунд комнату заполнили другие призраки и обрели буквально на пару мгновений форму — тело, лицо, одежду…

Комната заполнилась женщинами и мужчинами, юношами и девушками, даже были детские души и души стариков. Их было очень много. И все глядели на меня с мольбой и надеждой.

— Я помогу вам… — произнесла одними губами и посмотрела на Леона.

Тот будто понял меня и согласно кивнул. Леон поддержит меня.

— Мы вместе поможем, — вдруг раздался рядом голос.

Посмотрела на Тёрнера и проговорила:

— Спасибо…

Это была странная ночь…

* * *

Оливия Чантервиль

День свадьбы кентавров стремительно приближался. И за все те дни, ни я, ни окружающие меня люди и помощники не сидели без дела.

Джон Тёрнер в очередной раз сдержал своё слово — бывший хозяин Эмили понёс наказание.

Этот уро… нехороший человек решил избавиться от своего фамильяра, потому что Эмили отказалась помогать ему творить тёмное колдовство. За это он безжалостно избавился от драконицы, не имея никаких сожалений и переживаний за её дальнейшее короткое и болезненное будущее.

По рассказам Эмили это чудовище с самого первого дня, как они стали связаны, обращался с ней не как с партнёром, другом и помощником, а как с рабыней: приказывал; срывался на ней, если что-то шло не по его задуманному плану; бил её и унижал.

Увы, но самостоятельно фамильяр не может разорвать связь со своим хозяином. Да даже если бы и мог, то судьба у него в любом случае безрадостная — сам он не сможет найти нового мага, не будет на поиск никаких сил, ведь они стремительно покидают брошенное существо.

Но отныне, этот монстр лишён магии. К счастью, он не успел обзавестись новым фамильяром.

Я человек не злой, но есть поступки, которые вызывают во мне столько эмоций, таких как ненависть, жажда расправы и крови. Я довольна тем наказанием, которое вынесли в ведомстве бывшему хозяину драконицы. Он заслужил его сполна.

Сама же Эмили стала фамильяром… но не Тары.

Девочка, когда услышала предложение Тёрнера взять себе в фамильяры карликового дракона, без раздумий воскликнула:

— Да-а-а-а! Да! Да! Да! Да!

Она прыгала от счастья чуть ли не до потолка, радостно визжала, и её энтузиазмом были заражены остальные дети. Которые так же шумно и громко радовались за пожирательницу.

К слову хочу сказать, Тара вписалась в эту детскую компанию и стала едва ли не их лидером.

И что вы думаете?

Естественно пожирательница переехала жить ко мне! По её словам, у неё впервые в жизни появились настоящие друзья и все они практически с того же дня не могут жить друг без друга.

Дом превратился в балаган на выезде…

У Гарри иногда натурально дёргался глаз, хотя это в принципе невозможно, но поверьте, так и оно было.

Возвращаюсь к драконице.

Ритуал привязки фамильяра проводил инквизитор.

Собрались для совершения ритуала сам инквизитор, его помощник Перри, я, Гарри, Леон, домовые, печной дух и Тара.

Детей сначала к этому действу решено было не привлекать, но малышня так настойчиво просила и умоляла позволить им присутствовать и увидеть своими глазами как Тара и Эмили будут связаны между собой магической нитью.

Когда начала просить об этом и сама пожирательница, пришлось сдаться и уступить. Поверьте, дети — те ещё манипуляторы.

И вот сам ритуал.

Мы сели по кругу. В центр положили Эмили, рядом с ней села Тара. Она бережно гладила спящую драконицу по густой чёрной шерти.

Тёрнер начал плести заклинание, еле слышно проговаривая вслух магические слова, вкладывая и в них, и в само плетение свою силу.

От его едва различимых слов о единении двух душ, помощи во всех делах, верности и дружбе фамильяра и его хозяина веяло силой. Воздух в комнате становился с каждым новым словом плотнее, запахло как перед грозой. Воздух накалялся… становилось душно…

Когда плетение заклинания привязки обрело форму в виде шара, созданного из тонких пульсирующих нитей алого оттенка, словно Джон взял кровеносные сосуды и смотал их в шар, он поднёс этот шар к губам и прошептал три раза какое-то слово. Я не расслышала.

После этого он бросил этот кровавый сгусток в Тару и Эмили.

Магия коснулась их тел и рассыпалась мелкими искрами, будто всполохами огня, медленно, подобно снежинкам, кружа и падая на пол, истаивая словно и не было ничего.

Несколько искр-снежинок попало на меня, на детей и на Джона.

Вдруг, я увидела, как между мной и Гарри возникла такая же пульсирующая красная жилка — она тянулась от моего живота к основанию черепа Гарри.

То же самое я наблюдала и у Джона с Перри. Между ними тоже была такая же нить.

— Это и есть наша с тобой связь, Ливи, — прошептал Гарри.

Попыталась коснуться её, но ничего не испытала — ладонь прошла сквозь эту вену, что тянулась из меня будто пуповина.

— Скоро и у нас появится связь? — поторопила Тара инквизитора.

— Потерпи немного, — сказал Тёрнер.

Я перевела взгляд на драконицу и увидела, что над ней, словно дымка, стелется и вихрится красное облако.

Вскоре это облако образовалось в тонкую-тонкую — словно паутинка, ниточку и потянулась сначала к воодушевившейся Таре и резко остановилась.

Тара нахмурилась и озадачено посмотрела на Тёрнера.

— Что-то не так… — пробормотал Перри.

Мы все перевели взгляд на инквизитора. Но по лицу Джона невозможно было прочесть каких-либо мыслей или эмоций. Он просто смотрел на нить, которая вдруг отмерла и резко потянулась в мою сторону.