– Том Джонс. Вы читали, мисс Донован?

– Да. Старая книга. – Даже для этой эпохи.

Морланд промолчал.

– Вам знаком Лондон, милорд? – продолжила Кендра.

– Конечно. У меня там дом, я им пользуюсь, особенно во время сезона. Как и большинство представителей света, включая его светлость.

Элдридж подтвердил этот факт кивком.

– Я уже долгие годы не пользуюсь своим домом в Лондоне, но мои сестры и их семьи часто бывают там во время своего пребывания в городе.

Впервые с момента начала этой беседы глаза Морланда весело вспыхнули.

– Если в рамках уточняющего вопроса вы поинтересуетесь моим времяпрепровождением в Лондоне, мисс Донован, я должен признаться, что когда-то вел разгульную жизнь. Но это было время моей молодости. А если таких поганцев сейчас карают законом, тогда всю аристократию можно отправить в ссылку или повесить. За исключением, конечно же, герцога Элдриджского.

– Но вы время от времени ездите в свой дом в Лондоне?

Он пожал плечами.

– Можно и так сказать. Не чаще и не реже всех остальных, включая лорда Сатклиффа и его брата лорда Гэбриэла.

– Спасибо за ответы на вопросы, мистер Морланд.

Он удивленно вскинул одну бровь.

– Мы что, уже закончили допрос?

– Я предпочитаю называть это беседой.

– Полагаю, это зависит от того, кто задает вопросы, не так ли?

Восприняв это как сигнал, Элдридж поставил в сторону свою чашку и встал.

– Еще раз прошу прощения за любые неудобства, мистер Морланд. Моя сестра организовала сегодня вечером ужин и танцы. Надеюсь, сегодняшние события не повлияют на ваше решение и вы придете на праздник?

– Конечно же, ваша светлость. – Судья снова стал вежлив, даже улыбнулся, когда открыл дверь и проводил их в холл. – Непросто, когда тебя расспрашивают по делу об убийстве проститутки, но определенные уступки необходимы. Я, конечно же, желаю, чтобы этого негодяя поймали.

– Рискну предположить, что этого хотим мы все, – согласился герцог.

Когда они покинули холл, Кендра заметила краем глаза беспокойное движение. Развернувшись, она испытала шок, когда какое-то существо, как будто прямиком из фильма ужасов, кинулось навстречу им. Кожа женщины была такой бледной, что она светилась, как луна, однако была почти прозрачной на резко выступающих костях лица. Единственными пятнами цвета на этом бескровном лике были темные полукружия под впалыми глазами и сами глаза, которые сверкали, как черные агаты. Ее волосы были цвета тусклого пепла, они были спутаны и спадали в беспорядке ей на спину. На ней было что-то похожее на бесформенное белое платье, метры и метры ткани развевались вокруг худых ног, когда она бежала. Кендра заметила, что ее изящные ступни были босыми и грязными.

Кендра услышала, как герцог резко ахнул, а затем женщина бросилась в руки Морланда, не обращая внимания на остальных присутствующих.

– О, Адонис! Где ты был? Эта гарпия вернулась!

Морланд поднял руки, чтобы схватить женщину за предплечья, пытаясь освободиться от схвативших его пальцев, но она вцепилась в него как лишайник.

– Мама, где миссис Маркс?

Кендра в шоке вспомнила портрет в гостиной. Не было никакого сходства у той красивой девушки с этой старухой.

– Боже, – выдохнул Элдридж.

Морланд посмотрел на него с выражением мучения в глазах.

– Он не должен нас найти, – прошептала леди Анна. – Нам нужно бежать, пока не поздно.

– Тихо, мама. Ты не должна покидать свои комнаты. Тебе нездоровится.

Она начала трепать его лицо жилистыми рябыми руками.

– Адонис. Мой Адонис, – напевала она тихо. – Нам нужно бежать на Олимп. Он нас там не найдет.

Морланд схватил ее за запястья.

– Мама, тебе нужно вернуться в свои комнаты. Тебе небезопасно бродить тут.

– О, сэр! – Женщина с крепким телосложением в форме служанки быстро двигалась по холлу. – Мне ужасно жаль. Она убежала от меня!

Морланд гневно смотрел на нее.

– Это очевидно. Поговорим об этом позже, миссис Маркс. Сейчас же отведите мою мать обратно в ее комнаты.

– Да, конечно, мистер Морланд.

Леди Анна оглянулась по сторонам, ее глаза расширились от страха.

– Нет! Нет! – Она вцепилась в Морланда. – Это гарпия. Пожалуйста, Адонис…

Мясистые руки миссис Маркс взялись за хрупкие плечи пожилой женщины, отстраняя ее от сына.

– Мадам, нам не нужно мешать мистеру Морланду, – сказала она удивительно мягким голосом. – Пойдемте, дорогая. Давайте отведем вас обратно в ваши комнаты.

Черные глаза мигали в растерянности. Ее лицо было изможденным, когда она уставилась на своего сына.

– Кто ты? – прошептала она.

– Мама…

– Нет! НЕТ! Ты не мой Адонис! – Ужас пробежал по лицу леди Анны, она отпрянула от Морланда. – Нет! Нет! Не трогай меня! – Она начала задыхаться от рыданий.

Миссис Маркс притянула пожилую женщину к себе.

– Вот так, мадам. Вы хотите чашечку замечательного шоколада? – Она вела ее рядом с собой по коридору, посылая беспокойные взгляды назад, в сторону Морланда. – Мы сядем у камина, вы и я, и будем пить горячий шоколад.

– Он не мой Адонис! Где Адонис? – пожилая женщина стонала, облокотившись о служанку. Они повернули за угол, и всхлипывания леди Анны со временем стали почти не различимы. Вместо них воцарилась полнейшая тишина.

Гости Морланда стояли как вкопанные, одолеваемые несметным числом разных чувств. Кендра обменялась с герцогом взглядом и увидела ужас и сожаление в его глазах.

– Прошу прощения, ваша светлость, за эту сцену, – сказал через силу Морланд. Он выглядел таким потерянным, что Кендре стало его жаль. – Моя мать, как я говорил, больна.

– Я не имел представления, – пробормотал герцог. – Я не видел леди Анну с тех пор… Гм, с тех пор как умер ваш дед.

– Да. Это произошло сразу после его смерти. Она начала забывать вещи. Бывало, ей приходилось напоминать, что нужно есть или одеваться. Иногда… – Он тяжело сглотнул и уставился невидящим взглядом в глубь коридора, где исчезла его мать. – Иногда она путает меня с отцом. Или ее действительность смешивается с мифами. Миссис Маркс заботится о ней, смотрит за ней. – Его губы искривились. – Или пытается скорее. Несмотря на проблемы с умственными способностями, моя мать достаточно хитра и часто сбегает от нее.

– Мои искренние соболезнования, мой дорогой. Я помню леди Анну… – Элдридж остановился и затем вздохнул: – Но это ничего не значит. Мы должны оставить вас в покое, мистер Морланд. Простите за наше вторжение.