– Садись, руми. Мы скоро расстанемся навсегда, и я хотел бы напоследок побеседовать с тобой. Мне будет не хватать тебя, знай это. Ты пришелся мне по душе, так что забыть тебя мне будет трудно. Инша-аллах! – Амман молитвенно сложил руки и провел ладонями перед лицом.

– Благодарю, раис. Ты был добр к нам с Арманом, и я никогда не забуду этого. Воспоминания о тебе будут согревать мне душу в самые трудные минуты моей жизни, раис. И вот тебе на память о нас святая книга ислама. Я нашел ее в пустыне и хочу, чтобы она обрела достойного хозяина.

Аммар с благоговением принял подарок, развернул его, глянул восхищенно, молитвенно сложил ладони, провел ими перед лицом и сказал:

– Ты научился поступать и говорить так, как это делают на Востоке, руми. Я признателен тебе и за священную книгу, написанную нашим пророком. Однако не это главное. Ты много сделал для сохранения нашего тигремта и людей, здесь живущих. А это нельзя сравнить ни с чем. Аллах воздаст тебе за это, но и моя обязанность вознаградить тебя, руми.

– Не стоит говорить о награде, раис. Мы жили тут в полном достатке, нас уважали. На что же нам теперь жаловаться и чего нам еще ожидать? Нет, раис, нам ничего не надо. Мы так же благодарны тебе за гостеприимство, пусть Аллах снизойдет до твоего тигремта, и пусть всегда над ним сияет ласковое солнце!

– Все это хорошо, но до меня дошли сведения, что моя жена принуждала тебя к сожительству. Смерть ждала тебя как при согласии, так, наверное, и при отказе. Ты отказался, оберегая не только свою, но и мою честь. Однако у этой взбалмошной бабы хватило ума не мстить и понять тебя. Такой поступок с твоей стороны говорит весьма о многом и не может оставить меня равнодушным.

– Я считал это своим долгом перед моей женой и семьей, как и перед тобой, раис.

– В этом-то и все богатство твоей души, руми. И это должно быть оценено по достоинству. Я знаю, что ты получил от Захры подарок для твоей жены, так прими и от меня нечто подобное, руми, – с этими словами Аммар порылся в кармане тонкой джубы и протянул Пьеру бархатную коробочку. – Прими, не отказывайся, руми. Это от всего сердца, а такие подарки приносят счастье в дом.

Пьер молча взял коробочку и открыл ее. Там всеми цветами радуги так сверкали каменья, что ему пришлось прищуриться. Он много видел прекрасных произведений ювелирного искусства, но это ничем не уступало лучшим из них.

Это была диадема из золота со множеством драгоценных камней и жемчуга. Пьер невольно залюбовался этой прелестью, перед мысленным взором его предстала Ивонна, на голове которой сияло это сокровище. Он даже покраснел от волнения, глянул увлажненными глазами на Аммара, вздохнул.

– Раис, мне так неловко, но я знаю, что мой отказ будет расценен как оскорбление. Потому я приношу тебе свою большую благодарность, – он склонил голову, сложил ладони и замолчал, не в силах больше произнести ни слова.

– Вот и хорошо, руми. Ты правильно понял меня и наши обычаи. Пусть твоя жена радуется, а ты будешь радоваться за нее и вспоминать меня и нашу пустыню. Пусть она не сердится на тебя за столь длительное отсутствие.

– Благодарю, раис! Большое спасибо!

– А вот это для твоего друга, передай ему, – Аммар протянул Пьеру увесистый кожаный мешочек с золотыми монетами. – Я думаю, что он вполне заслужил этот дар. Он не такой уж большой, но и роль его была поменьше. Согласен?

Пьер неопределенно поднял плечи, промолчал. Аммар же продолжал:

– Пусть оставшийся путь будет для тебя не так долог и труден, как тот, что ты уже прошел. Шамси обещал способствовать твоему возвращению, так что теперь многое зависит от него. Не ссорься с ним. Он вспыльчив, но может и понять многое.

– Спасибо за совет, раис. Я запомню его.

– Тогда прощай, руми, и пусть Аллах стелет тебе легкую дорогу, – Аммар воздел руки к потолку, прошептал что-то и сделал знак, что аудиенция окончена.

Пьер медленно вышел, забыв ответить на прощальные слова. Он отыскал Армана, молча вручил ему монеты. Тот с восторгом принял дар, перебирал звонкие кругляшки пальцами, его губы бормотали что-то невнятное.

Пьер же удалился в дальний угол комнаты. Чувство восторга от мыслей о скором пути домой покинуло его. На душе было грустно и как-то пустовато. Помолчав и повздыхав, он отвернулся к стене и задремал, уставший от переживаний и воспоминаний.

И вот они в пути. Отряд охраны уже покинул путников, а те все оглядывались назад, пока тот не исчез за грядой утесов.

– Вот и началось наше возвращение, Пьер! – воскликнул Арман, заглядывая другу в глаза.

– Дай-то Бог, чтобы оно не продлилось так же долго, как и дорога сюда, – ответил Пьер словами Аммара. – Теперь мы с каждым шагом все ближе к дому.

– Как приятно это понимать и наблюдать воочию.

Дни тянулись однообразно. Дорога постепенно поднималась все выше и выше, холод становился все сильнее, а дожди мешались с мокрым снегом. А вдали виднелись вершины гор, покрытые снегом, и холодным блеском своим остужали рвение путников. Зато дальше их ожидали теплые места, синие воды океана и плавное покачивание палубы судна.

Уже через неделю они вступили в настоящие горы. Утесы, скалы, пропасти и осыпи попадались на каждом шагу. Кони и мулы тащились с трудом, а верблюды едва могли передвигаться.

– Ты заметил, Арман, что селения попадаются все реже?

– Кто же будет жить в таких гиблых местах? А долин не так уж много, да и не все они плодородные. Но говорят, что ближе к морю населения будет побольше.

– Да, говорят. Вот перевалим горы, и на склонах хребтов обязательно появятся населенные долины. Однако это будет не так уж скоро. Во всяком случае нам понадобится на дорогу целый месяц.

– Как раз шторма отшумят, и море будет спокойнее. А там… – Арман мечтательно прикрыл глаза.

Третья неделя пути оказалась самой тяжелой. Снег почти каждый день слепил глаза, засыпая тропу. Люди мерзли, кутались в одеяла и джубы, а Арман частенько хвастался своей предусмотрительностью, что захватил лишнюю одежду.

Редкие селения были бедны и мало что могли предоставить путникам даже за хорошую плату. Потому приходилось тащить с собой массу продуктов и товаров. Несколько мулов и лошадей погибли, не выдержав условий пути. На остальных груз ложился тяжелым бременем. Все это затрудняло и замедляло продвижение. Стало раздаваться злобное ворчание, люди иногда обращали друг на друга взгляды, полные вражды и ненависти. Однако Шамси спуску никому не давал. Его побаивались.

Наконец перевал был пройден. Помаленьку теплело. Дожди стали не такими холодными, и по ночам уже было теплее.

Зеленые долины тянулись на запад, склоны гор темнели лесами из каменного дуба, сосны, сандарака.

– Мне просто не терпится, Арман, – заметил Пьер на одном из привалов. – Так и кажется, что со следующей высоты увидим, как синеет море.

– Мне подобное тоже мерещится. Интересно, сколько нам еще ноги сбивать на этих горах? Уже пора бы и выйти к морю. Скоро и весна окончится.