Мария два дня не покидала личных покоев. Хотя на международном брачном рынке она считалась завидной партией почти тридцать лет, королева была исключительно наивной в отношении мужского пола. То, что она не нравится мужу, было очевидно для всех, кроме нее самой. Даже кардинал Поул, сын любимой гувернантки королевы, тактично признал: «Филипп — супруг Марии, но относится он к ней так почтительно, как пристало бы сыну»[473].

Через месяц после свадьбы Мария написала Карлу V письмо с похвалами в адрес его сына. С гордостью именуя Филиппа «королем, моим супругом и повелителем» (несмотря на то, что он не был коронован), она с восторгом писала: «Этот брак и союз, который наполняет меня счастьем более, чем я могу выразить, и я каждый день открываю в короле, моем супруге и вашем сыне, столько добродетелей и совершенств, что я постоянно молю Бога даровать мне милость радовать его и вести себя во всем так, как подобает жене, глубоко преданной супругу»[474].

А тем временем предмет ее любви изо всех сил старался играть роль влюбленного и заботливого мужа. Де Сильва писал: «Королева очень счастлива с королем, и король с ней; и он стремится дать ей все возможные доказательства этого, чтобы не упустить ни одной части своего долга… Он делает ее такой счастливой, что на следующий день, когда они были одни, она вела с ним любовную беседу, и он отвечал ей в том же тоне». В другом письме он проницательно замечал: «Его величество настолько тактичен и внимателен к ней, что я уверен — они будут очень счастливы»[475].

Но Филипп не мог ограничиваться одной лишь искусной игрой. Династии Габсбургов требовалось прочно укрепиться в Англии, а для этого нужен был наследник. Испанский принц исполнял супружеский долг с завидной частотой, сколь бы ни была ему неприятна эта обязанность. Через несколько недель после свадьбы показалось, что его усилия не пропали даром. У Марии прекратились месячные, ее тошнило по утрам, она стремительно начала набирать вес. В ноябре 1554 года парламент возблагодарил Бога за «тяжесть ее величества королевы». Была написана радостная баллада, предвосхищавшая появление «нашего принца»[476].

Хотя Мария с радостью приписывала свои симптомы беременности, они были очень сходны с теми, которые она регулярно испытывала с юности. Врачи давно сделали вывод о том, что она страдает «сжатием матки». Менструации у нее были нерегулярными, а то и вовсе отсутствовали, часто отекал живот, случались приступы тошноты и депрессии. В прошлом Мария подвергалась ряду жестоких процедур, призванных излечить ее от подобного состояния. Ей приходилось вдыхать ядовитые пары, чтобы направить кровь вниз. Врачи вставляли во влагалище трубку и направляли по ней пар кипящей жидкости, чтобы «окурить» матку. Другие доктора рекомендовали вставлять в шейку матки пиявок. С детских лет Мария пыталась облегчить симптомы менструального расстройства с помощью диеты. В марте 1535 года сообщалось, что «леди Мария… сильно желала получить свое мясо сразу же после пробуждения, иначе усиливалась опасность возвращения ее известной болезни»[477]. Но по совету врачей она воздерживалась от еды до девяти-десяти часов утра.

Современные медики выдвигают разные теории относительно состояния Марии. Возможно, у нее была опухоль яичников — отсюда и отсутствие менструаций, отечность живота и частые боли в животе. Джон Фокс делает вывод о том, что «она была обманута тимпанией [опухолью] или иной сходной болезнью и считала, что беременна»[478]. Симптомы королевы сходны с симптомами пролактиномы — доброкачественной опухоли гипофиза. Такое состояние часто приводит к бесплодию и изменению менструального цикла. У некоторых женщин месячные полностью исчезают. А у женщин, которые не беременны и не кормят грудью, может начаться выработка грудного молока[479].

Но Мария была настолько уверена в своем состоянии, что в декабре 1554 года она с радостью написала своему свекру, Карлу V: «Что касается того, кого я ношу в своем чреве, я уверена, что он жив, и с великим смирением благодарю Господа за Его великую милость, явленную мне. Я молю Его направить плод чрева моего с тем, чтобы он способствовал чести и славе Его и даровал счастье королю, моему повелителю и вашему сыну»[480]. Королева сочла необходимым подтвердить, что носит здорового ребенка, и это подтверждает, что даже на такой ранней стадии ходили слухи о ложной беременности. Менструальные проблемы Марии были хорошо известны при дворе, а ее солидный возраст вызывал сомнения в том, что ей так легко удастся забеременеть. Сомнения в положении королевы были на руку антииспанской партии при дворе. Они начали распространять слухи о том, что все это испанский заговор, что испанцы хотят выдать чужого младенца за ребенка королевы.

Но Мария и ее сторонники продолжали настаивать на том, что ее беременность реальна. Испанский посланник утверждал, что врач королевы «дал мне твердые заверения» в наличии других симптомов, помимо утренней тошноты. Через несколько месяцев возникли новые вопросы, но Ренар твердо утверждал: «Невозможно сомневаться в том, что королева ждет ребенка. Явным признаком этого является состояние грудей и то, что ребенок шевелится. И еще есть увеличение пояса, затвердение грудей и тот факт, что они сочатся»[481].

Хотя многие придворные дамы Марии заверяли ее, что чувствуют шевеление ребенка в ее животе, Фрайдесвайд Стрелли выражала некое сомнение. «Чувствуешь ли ты, что ребенок ворочается?» — с надеждой спросила ее Мария. «Мне не так посчастливилось», — ответила Стрелли[482]. С мрачным упорством Мария приказала своим дамам готовиться к ее «заточению». Были заказаны роскошные колыбели и детская одежда, назначены повитухи и качальщицы. Для рождения младенца был избран Хэмптон-Корт. Мария отправилась туда в начале апреля 1555 года, примерно за месяц до предполагаемого рождения наследника. К этому времени живот ее так увеличился, что даже самые сомневающиеся придворные считали, что ребенок вот-вот появится на свет.